— Поднимайтесь и рассказывайте. Раз считаете меня авторитетом, то выполняйте, что говорю. Не сметь больше стоять пере до мной на коленях. — Ну вот, началось. Уже и голос властный прорезался откуда-то. Они послушались. С колен встали, но в глаза не смотрят. — Ну! Слушаю!
— Они увели женщин и детей в лес, чтобы сохранить им жизни. Воины, же, все собрались на поле, возле кривого оврага. Они ждут там, чтобы принять заслуженную смерть, и смыть кровью позор своего фаста. — Старуха говорила тихо, но слова с ее губ слетали уверенно и твердо, словно повторяли заученный текст. — Они не посмеют сопротивляться, они опустят головы, подставив шеи под топор правосудия Гроста.
— Так понятно. — Задумался я, и перевел взгляд на Ниндю. — А ты старый тут с какого бока? Только не смей изворачиваться. Если я почувствую ложь в твоих словах, то берегись.
Он как-то совсем по-стариковски сжал плечи, и словно уменьшился в размерах.
— Это длинная история. — Горький и тяжелый вздох вырвался из груди деда.
— Я не тороплюсь и слушаю. — Как бы мне не было его жалко, но я настоял на своем.
— Хорошо. — Еще тяжелее вздохнул он.
— Давно это было. Я был молодым и глупым юношей, верящим в справедливость и честь. В один из дней, во время осенней охоты встретил ее, мою единственную любовь жизни. — Глаза старика с нежностью покосились на стоящую рядом старуху. Она была красива, молода и дерзка, и я даже не смел мечтать о такой. Но она ответила взаимностью. Любовь разорвала наши сердца страстью, и соединила в одно единое целое, подарив сына.
Наверно мы были бы самыми счастливыми людьми на свете, если бы по злобной насмешке коварной судьбы, не принадлежали к разным, враждующим племенам. Мне ничего не оставалось, как только бросится в ноги к своему Фасту, с мольбой, договорится с племенем моей возлюбленной, помочь соединится. Он все понял и согласился. Мриста, так звали мою любовь. — Дед снова с нежностью взглянул на старуху. — Тоже молила своего вождя об этом. И он тоже согласился. Но обманул.
Стусь подло, в спину, убил пришедшего на встречу вождя моего племени, а Мристу сделал своей бесправной спутницей, а моего сына практически рабом.
— Так. Стоп. Что-то тут у тебя не сходится. Стусь был моложе тебя раза в два. Как он мог быть Фастом, в то время, когда ты был молодым? Он тогда еще сиську сосать был должен.
— Мы с Мристой совсем не старые. Горе посеребрило наши головы и сморщило лица. Мы ведь с тобой, Кардир, практически одного возраста. А Стусь выглядел всегда в два раза моложе чем был на самом деле. Есть такой сорт людей, которые всю жизнь на юнцов похожи, щедра к таким природа, хоть и не всегда справедлива.
— Твою мать! Хорошо. С этим я согласен. Но что вам надо от меня?
— Справедливости Грост. Только мудрой справедливости. — Твердо произнесла старуха, посмотрев прямо мне в глаза. А взгляд-то у нее действительно не старческий. — Такое количество жителей барукса не может следовать за глупым вождем, о ни все идут за тобой. Прошу! Пощади людей моего племени, они не виноваты, в том, что выполняли свой долг. Накажи, но не убивай.
И что мне сними делать. Сзади застыла толпа, жаждущая крови, а передо мной, два состарившихся от горя человека, просят пощады тем, кого хотят убить остальные. Вот на хрена мне все это надо. Какое решение принять. Как вообще такое можно решить?
— Веди меня к ним. — Кивнул головой старухе, и тут же обернулся, к загомонившим сзади воинам. — А вам стоять тут и ждать. Ничего со мной не случится. Я должен посмотреть, и принять решение.
А овраг и правда был кривой. Даже не смогу его описать. Вот смотришь на него и просто понимаешь, что он кривой. Как будто само пространство исказилось в мареве, нависающей над ним дымки. Посмотришь, и дрожь пробирает. Жуткое место. Наверно специально сволочи такое выбрали.
Они стояли на коленях строго в один ряд. Словно выравненные по линейки. Больше сорока стариков, мужчин и юношей, со склоненными покорно головами, и положенными рядом на землю топорами, ждали своей участи. Атмосфера гнетущей безысходности заполняло пространство, наполненное оглушающей тишиной. Я стоял, смотрел на них и думал.
Два старика молчали за моей спиной, взявшись за руки, и я бессознательно, прямо самой душой, чувствовал их волнение. Еще два существа присутствовали тут, два преданных мне спутника, которым плевать было на все мои запреты. Это Мурзилка, со своим крохотным наездником на загривке, Штроссом.
— Жутко-то как. — Прозвучал у меня в голове голос. — Ты надеясь не собираешься их всех убить?
Я не ответил. Глупый вопрос. Рука не поднимется рубить головы безоружным. В бою, там другое дело, а вот так? Нет уж. Увольте.
— Встаньте. Хочу видеть ваши глаза. — Блин. Волнуюсь. Хотел рявкнуть на склонившихся передо мной, а получилось прохрипеть. Ряд воинов молча поднялся на ноги, и застыл с опущенными головами. — Кто старший тут у вас? Подойди.
Ба! Да это мой старый знакомый, которого я увидел там, на поляне, первым. Это тот плюгавенький мужичек — первая жертва Мурзилки. Вон как на хоша косится. Помнит засранец, что шутить чревато. Подошел, на трясущихся ногах и замер, уставившись в землю, не смея поднять глаза.
— Не скажу, что рад тебя видеть. — Я старался говорить жестко, подавляя в себе волнение. — Почему так произошло? Почему вы исполняли приказы сумасшедшего? Почему никто из вас не выступил против?
— Мы были его фастами. Клятву нельзя нарушить. Предки не поймут такого, и не примут к своим кострам. — Он говорил дрожащим голосом тихо, но уверенно.
Чем дольше я нахожусь в этом мире, тем больше поражаюсь таким несоответствиям. С одной стороны гордые, готовые идти до конца, исполняющие долг, любой ценой, даже ценой жизни жители этого странного места. С другой — бесправные рабы, выполняющие прихоть своего хозяина. И ведь это одни и те же люди и озбрассо. В голове такое не укладывается.
— Как же вы могли, дать клятву жизнью такому уроду, как Стусь? Только не говори, что он вас заставил. Я в такое не поверю.
— Тогда он был другим. Сильным и смелым воином и охотником, берущим на себя ответственность и ведущим за собой племя. Потом, что-то произошло, и он изменился. Но нам, всеравно пришлось следовать за ним, согласно данной клятве. Спасибо тебе, что избавил… — Он осекся, сглотнув последние слова, но и так все было понятно. Надо, что-то менять в этом мире. Рабство, в любом виде это зло. Вот передо мной живой пример этому.
— Хорошо. Я принимаю все так, как есть, и не держу обиды. Вы сейчас выберите себе вождя. Я повторяю, вождя, а не фаста. Никаких клятв жизнью быть не должно. Затем идете и извиняетесь перед остальными. Вас никто не тронет. Ниндю и Мриста свидетели моих слов.
— Если Грост позволит, мы бы хотели признать вождем Ниндю, и объединить наши с ним племена. Он достоен уважения. И потом у него подруга и сын из нашего поселения. Это много значит.
Во поворот. Даже дед, смотрю, охренел от такого предложения. Но глазенки-то вон как засветились. Понятно, что отказа не будет.
Через некоторое время я остался только с Мурзилкой и Штроссом. Все остальные ушли, ну а мне придурку захотелось на овражек странный поближе посмотреть.
Посмотрел, блин на свою голову. Шило в моей неугомонной заднице, вновь засунуло меня в неприятности.
Я дома. Что бы ему пусто было
— Почему вода такая странная? — Хороший вопрос ошарашенному произошедшем мне.
Я всего лишь хотел посмотреть, что там на дне оврага так клубит маревом. Кто же знал, что край такой сыпучий, зараза. Поехал у меня под ногами. Так и прокатился я на заднице с струях песка до самого дна, в густой как вата туман. Дежавю блин. Было у меня уже такое, полностью поменявшее жизнь. Еще и на голову мне хош съехал, с матерящемся Штроссом на загривке. Превзошел, блин ученик своего учителя по ненормативной лексике, такие коленца выдал, что даже у меня, привычного к подобному, уши покраснели.