После обеда неожиданно взял слово человек, который до этого внимательно наблюдал за отдельными участниками дискуссии и тщательно фиксировал их выступления, но сам предпочитал оставаться в тени. Лишь немногие западные эксперты знали заместителя мэра Санкт-Петербурга. Именно в таком качестве он и значился в списке приглашенных лиц. Когда на такого рода заседаниях слово берут неизвестные личности, остальные участники дискуссии обычно позволяют себе немного расслабиться. Они выходят, шепчутся с соседями или набрасывают тезисы будущего выступления. Однако резкий, почти агрессивный тон Владимира Путина заставил всех насторожиться.
Путин осудил позицию корреспондента журнала «Цайт» в Москве Кристиана Шмидта-Хойера, считавшего, что после распада Советского Союза новое руководство России во главе с Ельциным не знает, какой должна быть новая внешняя политика страны. Дескать, в своем стремлении сместить Михаила Горбачева с поста президента распадающегося Советского Союза Кремль руководствовался исключительно прагматическими соображениями и совершенно не заботился о внешней политике. «Я считаю это мнение абсолютно неверным, — говорил Путин. — Политика ЦК КПСС во главе с Горбачевым преследовала совершенно иные цели, а именно сохранение Коммунистической партии и СССР». Однако Горбачев показал себя бездарным политиком, и это в конце концов привело к полному краху.
Затем Путин без вводных слов перешел к главной теме своего выступления — будущему Сообщества независимых государств (СНГ) и положению двадцатипятимиллионного русскоязычного меньшинства, после распада СССР внезапно оказавшегося на территориях других стран.
По словам Путина, этих русских ни в коем случае нельзя считать оккупантами, они — такие же жертвы коммунистического режима, как и другие народы бывшего Советского Союза. Эти люди частично жили теперь на территориях, которые исторически принадлежали России, как, например, Крым или Северный Казахстан. Ради сохранения всеобщего мира Россия отказалась от них.
Русские в новых независимых государствах, подчеркнул Путин, не должны подвергаться никакой дискриминации. Им следует предоставлять двойное гражданство. Он добавил, что «мировое сообщество ради сохранения всеобщего мира также должно уважать интересы российского государства и русского народа, являющегося, несмотря ни на что, „великой нацией“».
Тон Путина, невольно заставил содрогнуться представителей западных держав. Заместитель мэра затронул проблему, которая крайне актуальна и для наших дней. Гибель империи была крайне болезненной. На Западе об этом хорошо знают и потому стараются не касаться данной темы, во избежание конфронтации. Речь нынешнего президента также вызвала бурную реакцию. Профессор политологии из Бремена Вольфганг Эйхведе предупредил, что появление российского варианта доктрины Монро применительно к территории бывшего Советского Союза чревато тяжкими последствиями. Историк из Англии Бартон Аш прямо спросил Путина, как в таком случае быть с британской трактовкой понятия «национальность». «Все англоязычные люди? Но тогда получится государство больше, чем Китай». По мнению другого немецкого представителя Вильгельма Хойнка, все население бывшего Советского Союза представляло собой «русскоязычное меньшинство» — таким образом, Путин слишком узко трактовал понятие «русская нация». Советник министра обороны Эстонии вообще атаковал Путина со всех сторон. Оказывается, русскоязычные жители стран Балтии сами не знают, чего хотят, а российская пропаганда только вводит их в заблуждение, не позволяя четко сориентироваться и разобраться в своих требованиях.
Однако заместитель министра обороны России и будущий секретарь Совета безопасности Кокошин попытался, напротив, поддержать Путина. По его словам, Путин был совершенно прав, когда говорил, что Россия еще не утвердилась в своих нынешних границах. Западу, продолжал Кокошин, следовало бы более объективно освещать эти процессы. Ведь Россия, действительно, добровольно отказалась от многих территорий, не получив взамен никакой компенсации. Поэтому маятник общественного мнения может качнуться в другую сторону, но это отнюдь не следует воспринимать как возрождение великодержавной идеи.