У меня хорошие отношения с Папой. Я встречался с ним во многих местах и в Риме. Мы говорили с ним на эту очень чувствительную тему, связанную с отношениями между Святым Престолом и Русской Православной Церковью. И он очень умный человек, он понимает, что происходит. Я сказал ему, что «готов пригласить вас как главу государства. Я в качестве главы государства приглашаю вас как главу государства». Знаете, что он ответил? «Посмотрите за окно, – сказал он. – Вы видите все мое государство прямо из окна». Я подчеркнул, что предложение о развернутом визите я не могу сделать без согласия Русской Православной Церкви и что нам придется предпринять некоторые усилия, чтобы нормализовать плохие отношения. Он понимает это. Но повторю снова: я хочу, чтобы это произошло. Я детально обсуждал этот вопрос с ведущими лидерами Русской Православной Церкви. В целом они намерены сблизить свои позиции. Они уверены, что есть ряд серьезных вопросов в отношениях со Святям Престолом. И я, конечно, должен уважать позицию Русской Православной Церкви.
Bloomberg News:Вопрос о масштабе коррупции в России. Мне рассказывали, что в России коррупция существует и в правоохранительных органах, и в журналистике, и в правительстве. Могли бы вы еще раз изложить свое мнение о том, что делает правительство для борьбы с коррупцией?
Владимир Путин:Вы знаете, что коррупция – это не российское изобретение. Также известно, что мы развиваем демократию со стабильной экономикой. Мне не хотелось бы приводить примеры далеких стран, таких как США. Возможно, это и не нужно. Но давайте возьмем Средиземноморье – многие административные чиновники здесь были наказаны за то, как они раздавали землю. Есть множество других примеров, о которых вы знаете. Но, конечно, с переходной экономикой эти проблемы особенно актуальны. И это понятно. Почему? Потому что нет четкого регулирования, подкрепленного законом. И опять же, иногда в этих странах правоохранительные органы неуклюжи и невнимательны в достаточной степени. И имеет место чрезмерное вмешательство правительства в экономику, что, вероятно, самое важное.
Поэтому мы должны идти в нескольких направлениях. Нам нужно создать законодательную базу и судебную систему, чтобы повысить эффективность правоохранительных органов. Но самое важное заключается в том, что мы должны покончить с неоправданным вмешательством правительства в экономику. И мы должны создать условия, при которых решение вопросов реальной экономической ценности не будет зависеть от единственного чиновника.
Я должен признать, что это настоящее испытание для стран, которые еще недавно были основаны на кабинетной экономике. Потому что в этих странах уже сформировался определенный тип управления и даже мышления. Мы становимся свидетелями того факта, что чем больше мы делаем для сокращения роли правительства в экономике, тем большую мы видим необходимость в принятии решений на уровне региональных властей. Однако они в процессе принятия экономических решений иногда пытаются навязывать условия, сроки и услуги, которые на самом деле не нужны экономике, или создают препятствия в сфере создания новых предприятий, или функционируют с единственной целью – взимания так называемой административной пошлины за услуги.
Так что это более широкая проблема, чем низкая эффективность работы правоохранительных органов. К чему это призывает, так это к действительному изменению в понимании и повышению уровня сознательности вовлеченных сторон. А также к улучшению и укреплению стандартов рыночной экономики в целом. Многие страны уже прошли эту часть дороги, и Россия тоже пройдет свою часть, и этот период останется позади.
Bloomburg News:Что вы думаете о роли правительства в этой сфере?
Владимир Путин:Я думаю, мы сделали еще недостаточно. Было принято много решений. Многие из тех решений так и не были утверждены или проработаны до конца. И мне хотелось бы подчеркнуть, что в подобных делах требуется оперативная реакция. Но мы должны верить правительству, поскольку оно понимает, что такая проблема существует. Оно не притворяется, что ее нет, и это уже хорошо само по себе.
Ким Мерфи (Los Angeles Times):Несколько минут назад вы говорили о заключении в тюрьму господина Лебедева по делу против ЮКОСа. И вы заявили, что он ни в коей мере не политический заключенный. Тем не менее тот факт, что его держат в тюрьме уже три с половиной месяца за якобы экономические преступления, заставляет некоторых людей называть его своего рода политическим заключенным.
Владимир Путин: Почему?
Ким Мерфи:В то же время мы стали свидетелями исчезновения частных телеканалов в России, принятия закона, который ограничивает возможность прессы сообщать о предвыборной кампании, мы видели, как ведущая организация изучения общественного мнения была взята под контроль правительства. Это заставило ряд наблюдателей прийти к выводу, что демократия в России на самом деле может двигаться назад, а не вперед. Интересно, ожидаете ли вы, что эта тенденция движения к более управляемой демократии продолжится? И можете ли вы сказать, что имеет место обратное движение?
Владимир Путин: Что касается утверждения об обратном движении, я слышу эти формулировки уже четыре года, с тех пор как я стал президентом Российской Федерации. Если под демократией кто-то понимает разложение государства, тогда нам такая демократия не нужна. Зачем нужна демократия? Чтобы сделать жизнь людей лучше, сделать их свободными. Я не думаю, что в мире есть люди, которые хотят демократии, которая приведет к хаосу. Демократия подразумевает ответственность. И это невозможно без свободы.
Но мы должны разговаривать на одном языке. Я думаю, будет неправильно, если, говоря на эту тему, мы проигнорируем утверждения, которые не связаны с сутью вопроса. Тот факт, что Лебедев находится в заключении три месяца, заставляет некоторых людей делать выводы о том, что он политическая фигура. Ну, должны ли мы тогда говорить, что все люди, проводящие в заключении по три месяца, являются политическими фигурами? А как быть с теми, что проводит по два или по четыре месяца – они уже не политические фигуры?
Я беседовал на эту тему с Генеральным прокурором. Поверьте мне, я должен быть очень аккуратен в отношениях с Генеральной прокуратурой. Если я буду навязывать какие-то решения, люди скажут, что президент командует прокуратурой, и у меня возникнет проблема в другой области демократии. И все же я задал ему такой вопрос: «Зачем вам потребовалось задерживать человека по подозрению в экономическом преступлении? Почему недостаточно было просто привлечь его к следствию, вызвать на допрос?» И, я вас уверяю, не секрет, что ответил Генеральный прокурор. Он сказал: «Господин президент, мы готовы работать таким способом. Но господин Лебедев скрывался от нас. Мы направляли ему документы, приглашая его посетить нас, но он их игнорировал. У этого человека миллиарды долларов. И вы знаете, что, если ему нужна медицинская помощь, он может получить ее везде, где потребуется. Где мы нашли его? Мы нашли его в средненьком военном госпитале в Московской области. В Москве есть много высококлассных клиник, где люди могут пройти лечение, если хотят. Так почему (он был там)? Потому что он бегал от нас. И мы не просто схватили его, не просто арестовали его на месте. Мы встретились с врачами, которые подтвердили, что он пребывал в отличном состоянии здоровья. Мы не хотим никакой шумихи в средствах массовой информации, потому что наше расследование еще не окончено».
Постепенно это просочилось в СМИ, хотя прокуратура и не хотела никакой огласки. Это большая компания (ЮКОС), и, возможно, у них есть собственные контакты в СМИ. Сегодня уже говорилось о существовании коррупции, среди прочего в средствах массовой информации. И вы знаете, вероятно, лучше, чем кто бы то ни было, что происходит в СМИ в этой области. Они представляют влиятельную компанию, и я могу допустить, что они имеют влияние и на средства массовой информации.
Но я говорю не об этом. Важно, что некоторые люди говорят: он сидит три месяца и поэтому он политическая фигура. Я не вижу здесь никакой взаимосвязи. Непонятно, почему на это следует смотреть в таком аспекте.