- Замолчи, мерзавец! Я вижу, ты хочешь усугубить свою вину запирательством! Проверить номер! - крикнул начальник стражникам, которые тут же содрали с Альберта одежду, однако клейма с номером заключенного на теле Альберта не было.
Тут начальник стражи понял, что перед ним в самом деле стоит не заключенный, а человек, преступно проникший на территорию каменоломен. Объяснения Альберта о том, что он-де хотел добыть камень, начальник сразу отмел как лживые, ибо не родился еще такой дурак который стал бы рисковать головой ради каких-то презренных камней ценою грош за килограмм. Безусловно перед ним стоял опасный преступник, готовивший бунт заключенных. Все стало ясно как день. Злоумышленник проник в каменоломни с целью организации заговора среди находящихся здесь преступников, чтобы подбить их мятежу против короля. Воспользовавшись отсутствием цепей, злоумышленник хотел освободить от оков арестантов, которые затем должны были наброситься на стражников.
Внутренне уверовавшись в своих предположениях, начальник стражи понял, что дело идет о вопросе государственной важности. Раскрытие таких опасных планов сулило начальнику повышение по службе, а потому он, приложив сопроводительные документы с описанием коварных замыслов злоумышленника, велел немедленно отправить задержанного лично к самому герцогу Самсинскому, который разбирал подобные дела.
Надежно связанного Альберта погрузили в повозку и под усиленной охраной отправили в королевский дворец на допрос к герцогу.
Пыточная камера была единственной комнатой во дворце, куда был открыт путь для Альберта, и именно там он встретился с герцогом Самсинским.
Герцог Самсинский был высок, хорош собой и, несмотря на шестидесятилетний возраст, в пышной черной шевелюре герцога лишь изредка поблескивал седой волосок. Герцог был широк в плечах, крепок телом, черные горящие глаза его всегда взирали на мир исподлобья. Он славился своей беспощадностью к врагам и решительностью характера, а также всем было известно, что герцог женат на сестре короля, по причине чего, как уверяют злые языки, он и стал первым министром. Но я все же приписал бы это качествам самого герцога, ибо он также был министром внутренних дел и казначеем, при этом успешно пополняя тюремное кладбище трупами, а свои карманы - деньгами из королевской казны.
Допросы герцог всегда проводил с пристрастием, а потому, когда Альберт попал на допрос, в камере уже были разложены вымоченные в соленой воде плети, крюки, клещи для расшатывания зубов и прочие замысловатые инструменты, от самого вида которых уже становилось худо.
- Нам все известно, - произнес герцог загробным голосом. - Ты можешь избежать пыток и умереть легкой смертью, если сознаешься в содеянном.
- Да, да я ничего и не скрываю! - поспешно выпалил Альберт, взгляд которого не мог оторваться от разложенных на столе клещей и прочих милых приспособлений.
- Я хотел набрать камней для опытов моего учителя, великого алхимика Маяса, которому для получения золота нужны именно эти камни, и я не виноват, что их нет нигде, кроме каменоломни!
- Твой учитель может сделать из камней золото? - удивленно спросил герцог, у которого мелькнула в голове мысль о том, что он, исполняя должность главного казначея, уже утащил прилично золота из королевской казны, что могло открыться в любой момент, а взять на случай проверки золото для возмещения украденного было неоткуда.
- Мой учитель, великий алхимик Маяс, может все! - уверенно ответил Альберт.
- Так значит меня ввели в заблуждение? - с поддельно искренним изумлением спросил Самсинский - Что же ты сразу не сказал, что твоего учителя зовут Маяс, и ты собирал камни для него? - продолжил он с наделанным добродушием, припомнив это имя, названое ему однажды шпионом, и в то же время подумав, что если алхимик в самом деле может добывать золото, то это сделает обладателя такого секрета богаче и могущественнее самого короля.
- Если бы ты пришел прямо ко мне и сказал, что Маясу нужен камень для добычи золота, я бы дал его тебе сколько хочешь! - с еще большим добродушием в голосе добавил герцог и продолжал про себя рассуждать, что Маяса неплохо было бы схватить, заточить в башню и заставить добывать золото под страхом смертной казни. Однако герцог тут же отказался от подобного плана, ибо насилие было уместно лишь по отношению к вымышленным ведьмам, псевдоколдунам и лживым чернокнижникам, которые были вполне безопасны, ибо не владели приписываемыми им чарами. В случае же Маяса существовал риск, что он действительно алхимик, а рассерженный алхимик может означать большие неприятности для государства и, особенно, для того, кто стал виной его плохого настроения. Например, был такой случай, когда один взбалмошный принц арестовал местного алхимика и, заковав его в цепи, велел под страхом смертной казни добыть принцу золото. Вместо золота алхимик произвел на свет вирус чумы, от которого и скончался назло принцу, после чего скончался сам принц, затем все его окружение, потом весь город, и, под конец, более половины населения всех прилегающих государств. И хотя о достоверности того, что чума явилась следствием действия алхимических препаратов, ходили противоречивые слухи, тем не менее это не меняло фактов, и оказаться на месте того неосторожного принца герцог совершенно не хотел.
- Я немедленно велю выдать тебе камень. Иди к Маясу и скажи, что сам герцог Самсинский просит изготовить для него золото. За эту услугу вы будете осыпаны милостями и получите все, что пожелаете, - сказал герцог, решив, что самое лучшее будет приставить к Маясу шпионов. Во-первых, нужно было убедиться, что он действительно алхимик, во-вторых, необходимо было знать, что он в самом деле может добыть золото. Если это так, то необходимо будет выведать секрет его добычи, после чего Маяса можно будет сжечь на костре за колдовство или, на худой конец, прирезать в темной подворотне под видом ограбления. Если поторопиться с арестом можно все дело испортить. Но и оставлять такой секрет, как добыча золота, в руках Маяса тоже нельзя.
Так решил герцог и, к изумлению Альберта, с него сняли кандалы и, снабдив необходимыми камнями, выдворили из дворца.
Следом за ним отправились два шпиона: один переодетый просящим подаяние слепым, а другой - трубочистом. Слепой должен был подсматривать в окно, а трубочист подслушивать через трубу.
Глава шестая: Золотые россыпи
В тот самый момент, когда Альберт вбежал в дом, Маяс спал над своими книгами, утомленный дневной работой. Альберт не решился будить учителя, предпочитая пока поужинать, вместо того чтобы толочь камни на голодный желудок. Он взял крынку с молоком и краюху хлеба и, мирно пристроившись между пробирками с ядом от комаров и колбами с серной кислотой, приступил к ужину.
В тот момент на улице шпионы занимали рабочие места. Все было задумано идеально. Слепой садится у окна и, если что, то сразу есть хорошее оправдание, что видеть мол ничего не вижу, куда забрел не знаю, сижу тут, дожидаюсь прозрения или подаяния от сердобольных сограждан. У трубочиста тоже есть оправдание: никого не трогаю, прочищаю себе трубы, не допуская возникновения пожароопасной обстановки. Работаю в поте лица, даже сажей весь перепачкан. Какие могут быть претензии?