Вскоре после крещения Новгорода была создана Новгородская епархия. Первым новгородским епископом стал Иоаким Корсунянин. Судя по прозвищу, он был греком и оказался на Руси после корсунского похода Владимира в числе других корсунских священнослужителей. Иоаким пробыл на кафедре сорок два года и скончался в 1030 году. При нем была построена первая новгородская церковь — деревянная Святая София «о тринадцати верхов» (то есть главах), простоявшая до 40-х годов XI века. (Деревянный Софийский собор сгорел во время одного из новгородских пожаров.) Новгородское предание связывает с именем первого епископа и создание каменной церкви во имя святых Иоакима и Анны.
Но еще очень долго христианство не могло укорениться в этом северном городе. Даже в 70-е годы XI века, когда христианское просвещение уже дало ощутимые плоды, жители Новгорода готовы были вернуться к старым богам: захожий языческий волхв легко увлек на свою сторону весь город, и никто, за исключением князя и княжеской дружины, не встал на защиту Церкви. Лишь решительность и проворство князя Глеба Святославича, зарубившего волхва на глазах многочисленной толпы, предотвратили тогда языческий мятеж.
Еще меньше знаем мы о распространении христианства в других русских землях. Правда, позднейшие летописи (и прежде всего Никоновская) весьма подробно рассказывают о деятельности на Руси первых русских митрополитов Михаила и Леона, о поставлении ими первых епископов-греков и о крещении этими «первоначальницами» (выражение позднейшего Пинежского летописца) городов и весей Северо-восточной Руси.
Так, согласно Никоновскому своду, в 990 году в Новгороде появился митрополит Михаил с «епископами Фотия патриарха»: «дал ему Фотий патриарх шесть епископов в помощь», добавляет летописец.
На следующий год Михаил, уже с четырьмя епископами Фотиевыми (двое остались в Киеве), а также с дядей Владимира Добрыней и Анастасом Корсунянином, отправился «по Русской земле, и до Ростова». «И учил всех веровать в единого Бога, в Троице славимого, и научил и наказал богоразумию и благочестию многих, и крестил без числа людей, и многие церкви воздвиг, и пресвитеров и диаконов поставил, и клиросы устроил, и уставы с благочестием установил. И была радость великая в людях, и множество верующих, и повсюду прославлялось имя Христа Бога».
В 991 году сам Владимир с двумя епископами «Фотия патриарха» ходил в Суздальскую[97] землю — «и там крестил всех». «И заложил там град в свое имя Владимир на реке на Клязьме, и церковь в нем поставил деревянную Пречистой Богородицы, и научил людей с епископами Фотия патриарха».
О поставлении первых русских епископов Никоновская летопись рассказывает под 992 годом: «В том году в Киеве Леонтом, митрополитом всея Руси, поставлен был Новгороду Великому и Пскову епископ Иоаким Корсунянин» (далее в летописи вторично рассказывается о крещении новгородцев). «В том же году поставил Леонт, митрополит Киевский и всея Руси, Чернигову епископа Неофита, а в Ростов поставил епископа Феодора, а во Владимир (Волынский. — А. К.) Стефана, а в Белгород Никиту, а по иным многим градам епископов поставил. И радовались люди, и православие сияло, и прославлялось имя Христово, и Слово Божие возрастало и множилось»{350}.
Однако эти свидетельства летописца XVI века, в которых упоминаются имена легендарных киевских митрополитов Михаила и Леона, а также имя патриарха Фотия, жившего за сто лет до Владимира, не могут внушать доверия. Большинство епископов, названных составителем Никоновской летописи, на самом деле жили значительно позже описываемых событий. Так, епископы Никита Белгородский и Неофит Черниговский упоминаются в источниках под 1072 годом (в рассказе о перенесении мощей святых князей-мучеников Бориса и Глеба), а Стефан Владимиро-Волынский — под 1091 годом (как участник перенесения мощей преподобного Феодосия Печерского){351}. Исключением в этом рассказе являются лишь имена уже известного нам новгородского епископа Иоакима Корсунянина (извлеченное из летописного перечня новгородских епископов и архиепископов), а также, возможно, Феодора Ростовского (читавшееся, вероятно, в каком-то ростовском синодике; однако когда жил Феодор, мы точно не знаем).
Едва ли достоверен и рассказ позднейшего летописца о крещении киевским митрополитом Ростовской земли, а самим князем Владимиром Суздальской. Рассказы такого рода относятся к позднейшим местным преданиям, цель которых — удревнить христианскую историю своего города или края, а еще лучше — связать ее со временами Крестителя Руси. Подобные примеры хорошо известны историкам-краеведам{352}.
97
В некоторых летописях вместо слова «Суздальскую» читаем: «Словенскую» или «Смоленскую».