Военные действия между Русью и Империей возобновились весной 971 года. Причем случилось это неожиданно для Святослава и при неблагоприятных для него условиях. К этому времени распался союз Святослава с венграми и печенегами. Армия же Цимисхия, напротив, значительно усилилась. Византийские корабли заранее вошли в Истр (Дунай), чтобы воспрепятствовать возможному отступлению русов. Было припасено оружие, продовольствие и все прочее, необходимое для длительной войны. Сам император прибыл в Адрианополь (современный Эдирне), ставший главной базой греческих войск.
В апреле византийская армия прошла сквозь незащищенные ущелья, отделявшие Болгарию от Византии, и внезапно очутилась у Преславы, столицы Болгарского царства. То, что ущелья были оставлены Святославом без всякой охраны, стало, вероятно, его главной и решающей военной ошибкой в ходе всей войны с Византией. В течение двух дней, 12–13 апреля, Преслава была взята. По сообщениям византийских историков, лишь незначительная часть русов во главе со Сфенкелом, ближайшим сподвижником Святослава (может быть, Свенельдом?), сумела уйти к Доростолу, где находился сам князь. Бежал из города и Калокир, которого греки считали главным виновником своих бед. В руки византийцев попал юный болгарский царь Борис, находившийся в Преславе. Иоанн не стал наказывать его за сотрудничество с русами, но, объявив «законным владыкой булгар», воздал ему должные почести. Были отпущены на свободу и пленники-болгары, воевавшие на стороне Святослава.
Эти меры Иоанна, несомненно, способствовали переходу на его сторону населения Болгарии. Святослав же поступал как раз наоборот. Известие о падении Преславы привело его в крайнее раздражение. Обвинив в неудаче «изменников»-болгар, Святослав повелел собрать наиболее родовитых и влиятельных представителей болгарской знати (около трехсот человек) и обезглавить их всех. Многие болгары были брошены в темницы.
Отпраздновав 16 апреля в Преславе Пасху и переименовав город в честь победы в свое имя — Иоаннополь, император Иоанн двинулся на Доростол. Этот хорошо укрепленный город, который славяне называли Дристрой (ныне — Силистрия), служил главной военной базой Святослава на Балканах. По пути ряд болгарских городов (в том числе Плиска — первая столица Болгарии) перешли на сторону греков. В свою очередь и Святослав выступил навстречу врагу. 23 апреля невдалеке от Доростола войска сошлись; произошла кровопролитная битва. И русы, и греки выказали беспримерное мужество. К вечеру, однако, византийцы сумели оттеснить русов к городу. Решающую роль в победе византийцев сыграла конница, вовремя пущенная в дело Цимисхием. Русы, по обыкновению, сражались преимущественно в пешем строю; печенегов же и венгров среди них уже не было.
Начались тяжелые, изнурительные бои за город, продолжавшиеся около трех месяцев. Святослав не считал себя побежденным и отнюдь не бездействовал. Одно за другим у стен Дристры разворачивались кровопролитные сражения. Но каждый раз греки заставляли русских отступать. В этих сражениях погибли главные военачальники русов — Сфенкел (?) и Икмор (русским источникам их имена неизвестны). В свою очередь, во время одной из вылазок русам удалось убить родственника императора Цимисхия Иоанна Куркуаса, руководившего стенобитными орудиями. Из-за богатой одежды русы приняли его за самого императора. Кичась, они насадили отрезанную голову военачальника на копье и выставили ее над городскими стенами.
Византийские хронисты отмечают исключительное мужество и ярость воинов Святослава, не щадивших в бою ни своей, ни чужой жизни. Даже побежденные, они почти не сдавались в плен. «Когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают, — рассказывал о русах Лев Диакон. — Они поступают так, основываясь на следующем убеждении: убитые в сражении неприятелем, считают они, становятся после смерти и отлучения души от тела рабами его в подземном мире. Страшась такого служения, гнушаясь служить своим убийцам, они сами причиняют себе смерть»{44}.
Последнее, решающее сражение произошло 21 июля{45}. Накануне ночью русы вышли на равнину перед городом и подобрали тела тех, кто погиб днем раньше (среди них было и тело Икмора). Русы положили мертвецов перед стенами, разложили костры и сожгли их, заколов предварительно множество пленных, мужчин и женщин. В числе принесенных в жертву были и грудные младенцы, задушенные русами, а также петухи, которых топили в водах Дуная.
Той же ночью Святослав собрал военный совет, который должен был решить, как поступить дальше. Одни из вождей предлагали дождаться глубокой ночи и, погрузившись на ладьи, тайком ускользнуть от врага. Другие, считая это слишком опасным, настаивали на немедленных переговорах с греками и заключении мира. Тогда Святослав обратился к своим соратникам. Он напомнил им о славе отцов — той, которая «шествовала вслед за войском росов» и «легко побеждала соседние народы и без кровопролития порабощала целые страны». Удивительно, но и враждебно настроенный к Святославу византийский историк Лев Диакон, и русский летописец схожими словами передают речь русского князя.
«И сказал Святослав: “Уже некуда деться нам. Волею или неволею — придется биться. Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми — ибо мертвые сраму не имут! Если же убежим — срам будет нам. Так не побежим же, но станем крепко. Я же перед вами пойду — если моя голова падет, то позаботьтесь о себе сами”». И отвечали воины Святославу: «Где ты главу свою — там и мы свои головы сложим!»{46}
Личное мужество Святослава не вызывает сомнений. В то же время ему чуждо было безрассудство. Свою жизнь он, безусловно, ценил. По словам византийского историка Иоанна Скилицы, император Иоанн предлагал русскому князю решить судьбу войны в личном поединке. Святослав не принял вызова и отвечал насмешливым отказом.
На заходе солнца русское войско выступило из города. Сражение началось небывалым натиском русов. В первых рядах бился князь Святослав. Византийские историки рассказывают о его единоборстве с богатырем Анемасом, сыном критского эмира. Тот прославился накануне убийством Икмора и теперь снова жаждал подвига. Анемас сумел выбить Святослава из седла, однако кольчуга и щит спасли князя. Анемас же, окруженный русскими, погиб.