Так, он занялся возведением новых укреплений («детинца»)[19], чтобы защитить разросшийся более чем за век город. Линия укреплений «города Владимира» проходила к югу от древнейшего «городка Кия», вдоль склонов днепровских круч, и спускалась к киевскому Подолу — уже тогда оживленному торговому и ремесленному предместью. Она охватывала территорию примерно в 10 гектаров. Укрепления в основном состояли из мощных земляных валов, высота которых достигала шести метров, а ширина — девяти метров и более[20], а также глубокого рва перед ними. (Следов какой бы то ни было каменной кладки внутри этих земляных валов археологи не обнаруживают.) Наверху вала, вероятно, находился деревянный частокол. В самих валах были устроены несколько ворот, особенным образом укрепленных. Археологи открыли остатки главных, въездных ворот «города Владимира», позднее получивших название «Софийских», или «Батыевых»{98}.
Еще большее значение для укрепления власти киевского князя имела религиозная реформа, превратившая Киев в главный культовый центр всей Русской земли. Как рассказывает летопись, вскоре после вокняжения князь установил на киевском холме, близ своего теремного двора, изображения шести языческих богов — языческий пантеон, своего рода храм под открытым небом.
«И начал Владимир княжить один в Киеве, и поставил кумиров на холме вне двора теремного: Перуна деревянного (а глава сребряна, а ус злат), и Хорса, Дажьбога и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь. И жряху (то есть совершали жертвоприношения. — А. К.) им, нарицая их богами, и приводили сынов своих и дочерей, и приносили жертвы бесам, и оскверняли землю требами[21] своими. И осквернилась кровьми земля Русская и холм тот…»{99}
О языческой реформе Владимира написано чрезвычайно много. И все же подлинный ее смысл ясен не до конца. Так, историки совершенно по-разному, иногда прямо противоположно объясняют выбор Владимиром тех или иных божеств. И в самом деле — некоторых чтимых славянских богов (Велеса, Сварога, Рода) Владимир вовсе не выставил возле своего терема, а некоторые из тех, что были выставлены, кажется, не слишком почитались в древней Руси.
Главное божество в пантеоне Владимира — Перун. И это вполне понятно. Перун — дружинный, княжеский бог. Это бог грозы и молнии, разящий, карающий, бог оружия и войны. Его именем клялись воины Олега, Игоря и Святослава, заключая мир с греками. Русы-язычники противопоставляли Перуна христианскому Богу. Но при этом культ Перуна вовсе не был общеславянским. Более всего, помимо Руси, его чтили в Прибалтике, среди балтийских славян и балтов (предков литовцев), которые приносили Перуну (Перкунасу) кровавые, нередко человеческие жертвы. Наверное, немало поклонников Перуна-Перкунаса было среди пришедших с Владимиром варягов.
Владимир изобразил Перуна подобным человеку. Его туловище было сделано из дерева (очевидно, дуба), голова — из серебра, усы — из золота. Вспомним, что длинный ус являлся на Руси своего рода признаком княжеского достоинства. Перун и выглядел как князь — только небесный, а не земной. Позднейшие источники дополняют описание «Перунова кумира»: ноги у него были железные, а сам он украшен драгоценными каменями. В руке Перун держал каменное подобие стрелы, или сверкающей молнии. Перед главным из киевских божеств непрерывно горел огонь, который поддерживали жрецы{100}. Вид Перуна должен был внушать страх и трепет.
Из других божеств Владимирова пантеона наиболее известны Дажьбог и Стрибог. Дажьбог (или Даждьбог) — это бог солнца и света, даруемого солнцем, бог — податель всех благ. В отличие от Перуна, это милующий бог. Русские князья считали его своим предком, «дедом»: «Даждьбожьими внуками» называет всех русских князей автор «Слова о полку Игореве». Стрибог же — повелитель и родоначальник ветров («Стрибожьих внуков», по образному выражению того же «Слова о полку…»), бог воздушной стихии, сеющей иногда не только жизнь, но и смерть.
Остальные три божества менее понятны. Их нередко считают неславянскими по происхождению. Но в полной мере это относится лишь к двум — Хорсу и Симарглу. Это божества иранского мира, пришедшие в Киев с юга — либо еще в древние времена от скифов или сарматов, либо от более поздних аланов (ясов), хазар или торков. Хоре (персидское Xurset) — солнце, божество солнечного диска. (В таком смысле, помимо летописи, его знает еще и «Слово о полку Игореве»{101}.) Хоре не относился к числу наиболее чтимых на Руси божеств. Его и позднее считали явно чужим для Руси, противопоставляя «еллинского старца» Перуна «Хорсу жидовину» (так в одном из списков древнерусского апокрифа «Беседа трех святителей»). Но в пантеоне Владимира Хоре стоит на почетном втором месте, сразу за Перуном. Вероятно, это объясняется особой связью, существовавшей в русском язычестве между князьями и их покровителем — Солнцем. Вспомним, что «Солнцем» («Солнышком», «Красным Солнышком») былины величают киевского князя Владимира. Князь правит своей землей, объезжая ее и надзирая за нею — так же и солнце, ежедневно передвигаясь по небесному своду, властвует над небом. Потому князь — воплощение солнца на земле, а солнце — воплощение князя на небе. Надо сказать, что и позднее, уже в христианской традиции, солнце нередко олицетворялось в образе «мужа», увенчанного венцом. Изображения такого мужа можно увидеть на миниатюрах древнерусских рукописей{102}. Но вот вопрос, почему не славянское, но иранское божество было избрано Владимиром для олицетворения верховного небесного светила, остается без ответа до сих пор.
Не менее загадочен Симаргл (Семаргл), непонятный уже для переписчиков «Повести временных лет». По всей видимости, он родствен иранскому демону Симургу (или Сэнмурву), являвшемуся, по некоторым представлениям, покровителем семян и ростков, всходов. Это божество также небесное, ибо оно покровительствует движению вверх, к небу. Иранские мифы изображали Сэнмурва в виде крылатого пса или некой фантастической птицы{103}. О существовании культа Симаргла на Руси из других источников ничего не известно. Уже вскоре после реформы Владимира о нем забыли. Позднейшие переписчики и истолкователи летописного текста, как правило, не понимали смысла этого имени и передавали его как два разных слова — «Сим» и «Регл» (или «Ергл»).
Единственное женское божество в пантеоне Владимира — Мокошь. До недавнего времени ее преимущественно считали божеством финно-угорского мира. Но основание для такого суждения — созвучие имени Мокошь с самоназванием одной из двух этнических групп мордвы (мокша) — кажется недостаточным. В последнее время утвердилось иное мнение — о славянских корнях Мокоши{104}. И это мнение более основательно. Имя Мокошь сохранилось в русских диалектах (как название некоего домашнего женского божества), в топонимике (в том числе и западнославянской); знают Мокошь и другие памятники древнерусской письменности, помимо «Повести временных лет». Вероятно, имя Мокошь происходит от чисто славянского «мокнути», «мокрый». Это — богиня плодородия, а также орошающей землю живительной влаги.
19
Название «детинец» происходит от древнерусского слова «детьскыи» — младшие дружинники князя.
20
Участок вала в северной части Старокиевской горы (на территории Исторического музея) сохранился до настоящего времени.