Под постепенным путем развития государства ВВП ранее понимал выстраивание эффективной системы управления им, а затем перевоспитание народа. Однако, теперь, когда нефть была на исходе и доходы государства могли сократиться до минимума, важно было просто населить пустеющие земли неравнодушными людьми с трезвым расчетливым разумом. Поэтому ВВП и дал зеленый свет мигрантам из нищих Азиатских стран.
Однако, вечный Владимир Владимирович понимал, что если среди чернорабочих их будут терпеть, то в правящую элиту некоренному населению попасть очень сложно. Но именно на том, что мигранты постепенно станут тут своими, и строился его расчет. Надо было заставить приезжих азиатов считать эту страну своей собственной. Только тогда они смогут противостоять усиливающемуся нажиму американского государства и сочувствующих ему стран. Земля, семья и дом для азиатов намного более священные понятия, чем для вымирающего российского мужика.
Но опасения Владимира Владимиовича оказались напрасными - исконно русские элиты особо не ревновали к усиливающемуся влиянию мигрантов. Объяснение простое - русские уступали им свои места в разоренной стране, а сами перевозили свои семьи и переезжали в теплые страны Европы и американского государства. «Эволюция, однако», - усмехался Владимир Владимирович, глядя в отчеты правительства о выводе из России ежегодно миллиардов долларов.
Правда оставались еще сотни тысяч состоятельных россиян, которым ехать было некуда и не зачем. Да и сам ВВП не рассматривал даже возможности бегства из страны, которая скоро станет нищей. Беглецы его статуса очень скоро становились узниками тех стран, которые могли их приютить. Этот вариант Владимира Владимировича категорически не устраивал. Он привык быть первым и хотел им остаться навсегда.
Глава 11
Дмитрий Анатольевич Зайцев, в наглухо черном костюме, но в белоснежной рубашке без галстука, шел во главе похоронной процессии. Он так и не мог пока понять, к чему вся эта история со специальной комиссией по похоронам ВВП. Рядом с ним шли первые сановники империи. Большинство молчало, лишь некоторые тихо переговаривались, при этом все время учтиво оглядываясь. Впрочем, на них никто не обращал внимания. Изначально было решено не устраивать никаких народных шествий и прощаний. Отношение к безвременно усопшему Владимиру Владимировичу в народе было разное, и его похороны могли использовать для провокационных действий. Конечно, спецслужбы и полиция вполне могли обеспечить на похоронах железный порядок, даже если бы пришла половина Москвы. Только никакого смысла в организации народного горя не было, и циничные чиновники сразу решили, что достаточно просто устроить телетрансляцию из Кремлевского дворца, где в течение суток стоял гроб лидера нации.
К телу допускали только высших чиновников и членов их семей. Всего набралось около шести тысячи человек, как раз достаточно, чтобы прощание не выглядело безлюдным, но и чтобы не было толпы.
Сам Зайцев к гробу пока не подходил и покойника не видел. Он и при жизни всегда с трепетом относился к Владимиру Владимировичу, даже когда сам был формально его начальником - Президентом страны. А теперь, когда друг, наставник умер и был уже причислен к лику святых (официально церковью), то Зайцев чувствовал к ВВП вообще почти благоговейный ужас.
Но надо было мужаться и сделать это - как глава похоронной комиссии он обязан был встать у изголовья гроба и открыть процедуру прощания. Сказав положенные слова Зайцев, наконец, посмотрел в гроб.
ВВП лежал как живой, только привычную серость лица сменила какая-то младенческая пунцовость - было забавно и жутко смотреть. Зайцев отвел глаза и с облегчением посмотрел на молчаливую вереницу прощающихся.
По всему периметру зала горели тихие огни, навытяжку стояли офицеры кремлевского полка (солдат не церемонию не допустили). Отдельно в траурной, но парадной форме (специально пошитой) толпились представители генералитета всех родов войск могучей российской армии.
В зал для прощания пускали только персон не ниже вице-губернаторов регионов с женами. При этом специальный наряд офицеров ФСО состоящий из женщин, строго следил за соответствием одежды чиновников траурному протоколу. При малейшем отклонении от «черного костюма» в зал никого не допускали. Это было личное распоряжение Зайцева. Он, так и не поняв пока сути траурной комиссии, тем не менее, старался оправлять свою репутацию человека «как бы чего не вышло». Шла какая-то игра, и Зайцев хотел играть в ней положенную роль, в надежде оказаться в команде победителей. А любое несоответствие протоколу, как раз и было угрозой его вечному принципу не делать ничего, что может привести к малейшим непредсказуемым результатам.