Поэтому в сторону сразу отвели представителей восточной республики одетых в какие-то пусть и траурные, но национальные одежды. Начавшего было спорить губернатора из Казани, пришедшего зачем-то в черной тюбетейке, Зайцев лично грубо вывел за руку в соседнее помещение. А, в общем, прощание шло без эксцессов, и спокойно.
Постояв еще с полчаса, Зайцев вдруг очень захотел подойти к гробу поближе, и самому, наконец, попрощаться с Владимиром Владимировичем.
Он не только боялся этого человека, но и любил его. Это был его герой, на него Зайцев изливал часть своего неизрасходованного сыновнего уважения. Ведь Владимир (раньше, просто Вовка!) не только был другом его юности, но что намного важнее помог Зайцеву пережить трудную полосу разочарований 30-40 летнего возраста, не дать опуститься и погрязать в мещанстве. Именно он, Владимир Владимирович, вдохнул новые силы в его жизнь и сделал пусть номинальным, но Президентом великой державы. А это в свою очередь дало такой мощный толчок для саморазвития Зайцева, его образования и личностного роста, что спустя четыре года он по- настоящему стал другим человеком. Превратился из обычного, простого и скучного малоопытного юриста-обывателя, в квалифицированного и почти мудрого государственного деятеля. «Воротилу», - так про себя называл Зайцев людей подобного масштаба.
Зайцев еще раз посмотрел в гроб. «Жаль. И неожиданно как ведь. Еще столько дел можно было сделать», - думал он, разглядывая заострившийся розовый профиль мертвого ВВП. Очень знакомое и такое чужое лицо... «И морщина у него, откуда эта на лбу?», - приглядывался Зайцев к трупу, - «Странно, что родинку под носом загримировали», - с все большим недоумением размышлял председатель похоронной комиссии, - «А -а -а !...- Зайцев чуть не закричал, когда вдруг заметил в ухе мертвеца плохо запудренную дырку от серьги! В гробу лежал не ВВП.
Глава 12
К счастью для всего человечества нефть кончалась везде, а значит, можно было не опасаться мировых войн за владение энергоносителями. Нужно было просто подготовится ко тому времени, когда ее не станет и многие страны останутся фактически без средств к существованию. Правительства станут думать не над тратой денег заработанных на торговле природными ресурсами, а только как накормить население. А значит, в выигрыше будут территории, которые смогут заниматься производством еды, то есть сельским хозяйством. Именно этот сценарий показали Владимиру Владимировичу в ситуационном центре.
При конце нефтяной эпохи существовала угроза войн именно за плодородные земли. Стратегически важно было посвятить оставшееся время заселению пустеющих земледельческих регионов России любыми народами.
Именно поэтому параллельно с программами стимулирования рождаемости коренным населением, ВВП старался способствовать переезду в страну мигрантов. Понимая при этом, что неизбежны столкновения на межнациональной и культурной почве Владимир Владимирович специально ввел своего рода фейс-контроль для въезжающих - знание русского языка, знание профессии, только легальное оформление. Замысел был в том, чтобы заставить мигрантов приезжать в страну не на заработки, а для жизни. Нужно было заставить их оставаться в России, создавать семьи, рожать детей. Решать демографическую проблему только за свет коренного славянского населения уже не было времени.
Ведь если проблему заселения России не решить, то вполне может возникнуть требование развитых и авторитетных стран отдать пустующие земли ради выживания всего человечества. Когда речь пойдет о том, что людям нечего есть, то церемониться не станут. Если ради нефти США вело в течение 40 лет локальные войны по всему миру, то ради плодородной земли, был уверен ВВП, воевать станут еще серьезнее.
Ведь что такое нефть с точки зрения потребления? Это продукт для удовлетворения в существенной степени необязательных потребностей в роскоши (автомобили, драгоценности, недвижимости, путешествия и т.п) и собственно отказ от нефтепотребления не грозит человечеству вымиранием. А вот нехватка плодородных земель приводит всегда к голоду и смерти.
Мигранты не заставили себя долго уговаривать. Нищета азиатских стран привели к тому, что даже самая захудалая российская деревня казалась прекрасным местом для жизни. Здесь была земля, дома и самое главное - не было такой оголтелой конкуренции за работу, как в их бедных кишлаках и аулах.