Это был особый 10-й экспериментальный район, который заложил Н.Хрущев, мечтая сделать его прообразом коммунистического жилого района для трудового класса со всеми удобствами: кинотеатрами, магазинами, прачечными, пивбарами, книжными лавками.
Через семь лет опальный Хрущев в частной беседе с Высоцким будет обижаться на народную неблагодарность:
— Вот меня сейчас все ругают, дома эти называют «хрущебами», а не говорят, что мы тогда вытащили людей из подвалов, где и сортиров не было, дали им благоустроенное жилье — правда маленькое, с низкими потолками, но жить-то можно...
Поначалу молодая семья жила на два дома: то в Черемушках, то на Беговой. Окончательно к Нине Максимовне перебрались осенью 65-го года. В одной комнате расположились Владимир с Людмилой, а в другой — бабушка с маленьким Аркадием.
Особым благоустройством это жилище не отличалось. Однажды здесь побывали друзья Владимира Виктор Туров с женой Ольгой. Вспоминает Ольга: «Посещение комнаты Высоцкого в Новых Черемушках произвело на меня шокирующее впечатление. Я долго не могла перевести дух от железных солдатских кроватей, табуреток...»
С этой квартирой в «картонной» пятиэтажке было связано много хорошего. Туда приходили любимые друзья, здесь писались лучшие песни тех лет, подрастали дети. Через три года Людмила с детьми покинет эту квартиру...
К сожалению, при переезде погибла переписка Владимира с Изой. Два посылочных ящика писем двух любящих молодых людей исчезли. Возможно, кто-то решил несовместимым пребывание в одной квартире второй жены и писем первой... И лишь незадолго до смерти Нина Максимовна призналась: «Мы их сожгли. Там было еще старое Гисино пальто». В то время мать еще не представляла ценность переписки сына...
В жизни Высоцкого совершенно случайно появился человек с легендарной биографией.
Как-то Высоцкий вместе с Михаилом Туманишвили сидели в буфете Театра киноактера и грустили по поводу своей неустроенной жизни. К ним подошел незнакомый мужчина и с ходу предложил концертное турне по Сибири, Алтаю и Казахстану: «Я сейчас улетаю в Томск — там работают Кириенко и Чубаров, которых по договоренности я должен отпустить к Новому году. А вы, стало быть, им на замену». Предложение — также с ходу — было принято. Нанимателем оказался администратор калмыцкой филармонии Виталий Войтенко.
26 декабря 1963 года они вылетели в Томск. «Полетели мы в Томск, ничего, естественно, не подготовив, то есть пустились в явную авантюру», — вспоминает Туманишвили. У Высоцкого в кармане демисезонного пальто было три рубля, у Туманишвили — чуть больше. Стояла жуткая непогода, и до места они добирались четверо суток с неплановыми посадками в Иркутске, Омске, Новосибирске. Во всех городах Аэрофлот бесплатно поселял их в гостиницу, но с едой было туговато.
В Томск прилетели 30 декабря в состоянии «трясучки», небритые и голодные. Когда Войтенко увидел их на трапе, глаза у него стали квадратными. Тут же схватил незадачливых «гастролеров», поволок в гостиницу, засунул в ванну — отпариваться и отлеживаться — и сказал, что завтра, 31-го, — первый концерт в каком-то огромном Дворце культуры, где должна собраться вся местная интеллигенция.
Стали решать, с чем выступать. Но в этот день так ничего и не придумали, поэтому назавтра Туманишвили читал со сцены какой-то отрывок прозы, подготовленный еще в институтские времена, а Высоцкий что-то из Маяковского, несколько его стихотворений, и Шолохова — про деда Щукаря. Потом вместе с Войтенко в местной конторе кинопроката за две бутылки водки слепили по рекламному ролику из фильмов, в которых они снимались. Так что выходили они на сцену после того, как показывали их работы в кино, и в зале им устраивали прием, как известным киноартистам. Но, все равно, было очень страшно, особенно в первых выступлениях: не было особой практики работы перед зрительным залом, не было опыта рассказа о своем «творческом пути».
К последующим выступлениям Войтенко приготовил афишу. Это была первая в жизни Высоцкого концертная афиша. Подобных афиш — с фотографией, перечислением фильмов, в которых участвовал, — больше не будет.
Решили обогатить репертуар — подготовить инсценировку рассказа К.Чапека «Глазами поэта», поскольку у Высоцкого оказалась с собой книжечка Чапека. Ночью сидели в номере, репетировали и веселились, придумывая всякие сценки. Туманишвили играл поэта-заику, который оказался свидетелем того, как машина сбила женщину, Владимир изображал следователя. Так и встретили Новый год. И уже с 1 января они выступали с этим отрывком. Кроме того, Высоцкий читал что-то из поэзии, а Туманишвили — прозу.