Театр драмы и комедии располагался на улице Чкалова, 76, рядом с Таганской площадью и второразрядным рестораном «Кама» под боком. Здание было построено в 1912 году купчихой Д.Платоновой. По купецкому вкусу и мраморное фойе с великолепной лестницей к буфету во втором этаже. Первоначальное предназначение — для синематографа «Вулкан». Название символичное, если задуматься о судьбе театра и его коллектива. Театр находился далеко от центра, зал там всегда пустовал. Народ туда не ходил, а если ходил, то принудительно — в нагрузку к «Современнику». Главным режиссером театра был один из первых выпускников ГИТИСа Александр Константинович Плотников, который и организовывал его в 1945 году, сразу после войны.
Когда-то в театре были поставлены интересные спектакли, среди них — «Дворянское гнездо» и «Каширская старина». Но к 1961 году театр состарился и умирал — подчас на сцене актеров было больше, чем зрителей в зале. Не оздоровило театр и появление очень талантливого режиссера — выпускника ВГИКа Петра Фоменко. Летом 1963 года он ставит «Микрорайон» по одноименному роману Л.Карелина. Зритель пошел в театр. Но один спектакль погоды не делал...
2 ноября 1963 года директором театра назначили Николая Лукьяновича Дупака. Бывший артист Театра им. Станиславского, член бюро Свердловского райкома КПСС, фронтовик, орденоносец, офицер-кавалерист и муж приемной дочери легендарного Чапаева — Николай Дупак сразу же понял, что оживить театр можно, только влив «новую, здоровую, молодую кровь». Он стал посещать выпускные спектакли в театральных училищах Москвы.
А театральная Москва в это время стремилась увидеть дипломный спектакль студентов по пьесе Б.Брехта «Добрый человек из Сезуана», который поставил преподаватель училища Юрий Любимов на сцене Училища им. Щукина. Работа над пьесой началась на третьем курсе, и когда был готов первый акт, его показали на кафедре. Кому-то вольная по форме, озорная интерпретация Брехта показалась трюкачеством, издевательством над вахтанговскими традициями, и «антинародный и формалистический» спектакль пробовали закрыть.
В архиве Любимова сохранилось официальное предупреждение ректора училища профессора Б.Захавы: «В поставленном Вами спектакле «Добрый человек из Сезуана» в его первоначальном виде были, наряду с положительными его сторонами, отмечены серьезные недостатки. Наиболее существенным из них было наличие в спектакле моментов, послуживших поводом для демонстраций в зрительном зале со стороны той части, которая находит удовольствие в позиции политического скептицизма и фрондерства. ...Никакие двусмысленности, призванные возбуждать ассоциации с нашей советской действительностью, в этом спектакле совершенно неуместны.
Под моим давлением Вы внесли в спектакль поправки, направленные на устранение указанного недостатка. Однако мое указание на необходимость изъять из спектакля песенку «О власти и народе», по непонятной для меня причине, встретило с Вашей стороны упорное сопротивление. Считаю, что внесенные в эту песенку дополнительные строки не изменяют существа дела. Поэтому вынужден, пользуясь правами ректора, категорически потребовать от Вас изъятия из спектакля этой песенки. Примите это как официальное мое распоряжение».
«Песенка о власти и народе» была на стихи Б.Брехта в переводе Е.Эткинда, но какое-то время автором текста будут считать Высоцкого. Ректор страховался не зря — песенка была даже совсем не безобидной:
Власть исходит от народа,
Но куда она приходит
И откуда происходит,
До чего ж она доходит?
Что за митинг? Живо слазьте!
Кто-то спрашивает что-то,
Задает вопросы кто-то,
Почему-то, отчего-то.
Тут, конечно, дали власти
Очередь из пулемета.
И тогда свалился кто-то,
Как-то сразу отчего-то
Повалился наземь кто-то.
Власти ходят по дороге...
Кто лежит там на дороге?
Кто-то тут ноги.
Труп какой-то на дороге.
«Э! да это ведь народ!..»
Для Любимова предупреждение Захавы было первым в огромном потоке подобных документов на протяжении всей его режиссерской деятельности. Но Любимов продолжает работать и вместе со студентами делает заявку на театр улицы, на народное представление.