В фойе театра Любимов развесил портреты главных реформаторов сцены — Вахтангова, Мейерхольда и Брехта, которых считал своими учителями, а себя их продолжателем. Уже сами по себе эти имена, не жалуемые официальными партийными «искусствоведами», создали ореол оппозиционности вокруг режиссера и его театра. Руководство культурой предложило поместить в комплект и портрет Станиславского. Любимов же считал, что в искусстве «системы» нет: «Искусство — товар штучный и зависит от личности, кто им занимается. Системы Станиславского нет, потому что не может быть единой системы в искусстве. Один повар готовит так, другой — по-другому, но единственного повара на земном шарике не может быть. Можно только любить ту или другую национальную кухню». Но портрет великого реформатора повесил.
В мае Высоцкий побывал на нескольких таганских спектаклях, которые проходили в Театре Маяковского (помещение на улице Чкалова было на ремонте). Многие старые спектакли Любимов убрал из репертуара. Но к «Микрорайону» отнесся с осторожностью: сказал, что это «жуткая пьеса», но хорошая постановка и актеры хорошо играют. Так как в этом спектакле звучали песни Высоцкого, то можно сказать, что он был уже заочно прописан в театре.
Существует много версий того, как Высоцкий был принят в театр. И все они вполне объяснимы. Ему очень хотелось попасть в театр, и, поскольку один голос — хорошо, а два — лучше, а если три — то совсем здорово, он, вероятно, подстраховался и попросил друзей, чтобы они поговорили с Любимовым и как-то его заранее расположили. Сам Высоцкий говорил, что он поступил в театр по рекомендации Станислава Любшина, который тогда там работал. Действительно, Любимов планировал постановку спектакля по пьесе И.Малеева «Надежда Путнина и ее спутники» о блатной лагерной жизни. Для спектакля были необходимы песни по этой тематике, и С.Любшин предложил Любимову принять в театр Высоцкого. Показ состоялся 15 июня. После прослушивания Любимов обещает принять Высоцкого, но с формальным показом худсовету театра в начале сезона осенью.
Режиссер Анхель Гутьеррес, которого Левон Кочарян попросил помочь безработному Высоцкому, рассказывал о своей беседе с Любимовым: «Я знал, что Юра полюбит Высоцкого, он понравится сразу не только как актер, но и как комплексный такой современный художник — поющий, хорошо двигающийся. И я ему предложил: "Юра, у нас есть актер один интересный, возьми его". — "А где он, что он заканчивал?" — "Студию МХАТа". — "А ты его видел?" — "Видел". — "Хороший?" — "Очень хороший!" — "Высокий?" — "Нет". — "Ну, а где он сейчас?" — "Из Пушкинского выгнали". — "А-а, это плохо, нет". — "Ты послушай его: он поет, песни сочиняет". — "Да?! Приведи"».
Т. Додина, которая была распределена в Московский театр драмы и комедии еще до обновления труппы, предложила Высоцкому подготовить для показа роль Дьячка из чеховской «Ведьмы». Репетировали несколько раз на квартире у Додиной. Когда отрывок был готов, Таисия пришла к Дупаку и стала уговаривать его, чтобы посмотрели Высоцкого. Все штатные единицы в труппе были заняты, но Додина настаивала: «Нет, вы послушайте его... Такого вы никогда еще не слышали».
Н. Дупак: «Тая Додина, актриса «долюбимовского» набора, которая училась с Высоцким в Школе-студии МХАТ, в первый год существования «Таганки» часто ко мне подходила и канючила: "Ну возьмите Володю. Он актер замечательный, просто жизнь у человека не складывается. Поругался с главрежем в Театре Пушкина, потом ушел из Театра миниатюр..." — "Ладно, — говорю, — пусть придет покажется"».
О том, как проходил просмотр Высоцкого на «Таганке», лучше узнать из уст самого Ю.Любимова... Этот рассказ с некоторыми вариациями он воспроизводил во всех своих интервью, отвечая на вопрос: «А вы помните, как Высоцкий пришел на "Таганку"»?