Высоцкий не скрывал, что в нем течет еврейская кровь, и презирал антисемитизм. К себе же в этом плане он относился с юмором. — писал он жене в июле 64-го со съемок фильма «На завтрашней улице».
Среди его друзей были белорус В.Туров, евреи И.Кохановский и В.Абдулов, иранец Б.Серуш, украинец А.Гарагуля, русский В.Туманов, болгарин Л.Георгиев, поляк Д.Ольбрыхский... В его песнях звучал юмор, отражающий национальную характерность и колорит, но никогда не было пренебрежения к другим обычаям и культуре, деления людей по национальному признаку.
Коллега Высоцкого по сцене Вениамин Смехов с восхищением вспоминает: «А какое владение речью, акцентами, говорками! Сколько типов отовсюду: узбеки, волжане, украинцы, одесситы, американцы, немцы и, конечно, любимые кавказцы — все выходили из его рук живыми, яркими и гомерически смешными...»
В своих стихах и эпиграммах Высоцкий вывел в свет, обозначил своих друзей, знакомых, коллег разных национальностей. И все это с огромной симпатией ко всем персонажам. У него « пьет не меньше того, у которого а немецкие бомбы падали одинаково и на сегодня в России злободневна его песня
Зачем мне считаться шпаной и бандитом —
Не лучше ль податься мне в антисемиты:
На их стороне хоть и нету законов —
Поддержка и энтузиазм миллионов.
Решил я — и, значит, кому-то быть битым,
Но надо ж узнать, кто такие семиты...
Параллельно с «Антимирами» шла работа над спектаклем «Десять дней, которые потрясли мир» по мотивам книги Джона Рида, который прочно связал свою судьбу с российской революцией, умер в России и похоронен у Кремлевской стены.
Хотя Любимов не старался просто инсценировать книгу, в самом главном он пошел за Д.Ридом, создавшим художественную картину гигантской общенародной революции. В этом спектакле режиссер решил показать, что личности, пусть даже выдающиеся, не так интересны, как народные массы. Спектакль был решен им как праздничное представление. На афише было написано: народное представление с буффонадой, пантомимой, цирком и стрельбой. Театр использовал здесь все возможные средства: от политического плаката до следующих друг за другом живых картин, от пантомимы до массовых сцен со знаменами и лозунгами, от теневого театра до патетики Маяковского, от элементов кукольного представления до эпизодов из немых фильмов с участием Чарли Чаплина.
Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки, а тут он начинался еще раньше — с улицы. Перед входом в театр вывешивались красные флаги, революционные плакаты... В черном матросском бушлате, в тельняшке, с гитарой в руках Высоцкий вместе с другими актерами встречал зрителей, пел залихватские частушки, в том же образе грубоватого моряка потом выходил на сцену. Прохожие втягивались в игру, становились участниками представления. На входе в театр их встречали не билетеры, а актеры с винтовками в форме солдат и матросов с повязками на рукавах, с лентами на шапках. Они отрывали корешки билетов, накалывали на штык, и представление продолжалось в фойе, украшенном под время революционных лет. Девушки в красных косынках накалывали зрителям красные банты, даже буфетчицы были в красных косынках и красных повязках. — призывал морячок, и частушкой зрителей приглашали в зал:
Хватит шляться по фойе,
Проходите в залу.
Хочешь пьесу посмотреть —
Так смотри с начала.
На сцене не было никаких декораций, но громадный калейдоскоп картин создавал полную иллюзию атмосферы революции. В подтверждение этого в конце спектакля звучали слова Ленина: «Революция — это праздник угнетенных и эксплуатируемых! Мы окажемся предателями и изменниками революции, если не используем этой праздничной энергии масс и их революционного энтузиазма!»
Премьера состоялась 2 апреля 1965 года.