Денис Гринцевич: Книга «Четыре четверти пути» о Высоцком — вообще стала в юности моей настольной! С ней я, можно сказать, ел, спал, ходил в школу… Она была настолько моей любимой, что иной раз я в старших классах на уроках алгебры или геометрии, вместо того чтобы решать примеры или уравнения, открыто читал ее, сидя за первой партой. Математичка смотрела в этот момент на меня возмущенным взглядом, вопрошающим: «Это что, мол, такое?» А я, соответственно, глядел на нее с ответно наглым выражением лица: «Да, я читаю о Высоцком. И что?» Такой диалог взглядами. И удивительно, что она мне не сделала ни одного замечания на этот счет, ни разу не отобрала у меня книжку, в то время как другим ученикам она за подобные вещи могла и просто по голове книжкой настучать. А может быть, она ее у меня потому и не отбирала, что это была именно книга Высоцкого?
Но это уже были благословенные времена, когда «кто такой Высоцкий» — знал уже, пожалуй, каждый житель СССР! Так же, как и многие факты из его биографии. Но существовал период, когда Высоцкий был некоей полумифической фигурой. Фильмы с ним показывали, даже диски можно было достать, если очень постараться. Но вот каких-то особых упоминаний в прессе, по телевидению, увы, явно недоставало. Вероятно, поэтому многие почти казусные истории происходили с его юными почитателями.
Лев Черняк: В августе 1982 года мы с бабушкой поехали к нашим дальним родственникам в Саранск. А так как дорога из Брянска в Саранск шла только через Москву, на обратном пути я решил обязательно посетить могилу Высоцкого. Узнав об этом, мордовские родственники меня заверили, что, дескать, делать там нечего: все заброшено и эту могилу ты и не найдешь даже.
Конечно, в Москве тогда про Высоцкого знали если и не все, то очень многие! По крайней мере те, кто этого хотел. Но в далекой провинции оказывается, довольствовались исключительно слухами. А что делать: интернета еще в мире не было, по телевизору ничего не показывали, по радио — не рассказывали.
Лев Черняк: На обратном пути, уже в Москве, мы остановились у наших столичных родственников. И чтобы мне все-таки попасть на могилу Высоцкого, бабушка их спросила: «А как нам проехать на Новодевичье кладбище?» В ответ мы услышали: «А к кому вы там собрались?» Я уточнил: «Ну как — к Высоцкому!» Нам объяснили, что могила Высоцкого — на Ваганьковском кладбище, подробно рассказали, как туда проехать. Когда мы вошли в ворота, мне показалось, что там по правую руку находится цветочный рынок, потому что увидели огромную толпу и очень много цветов — в руках и над головами. Я спросил бабушку: «Может, сразу купим цветов?» На что получил ответ: «Подожди, давай сначала хотя бы найдем саму могилу!» Уверенности в том, что наши поиски увенчаются успехом, не было никакой. И тогда мы решили спросить у прохожих, где же искать могилу Высоцкого. На что нам ответили: «Видите людей? Идите туда». И только тут я понял, что это не цветочный рынок, а огромная толпа с букетами — люди, желающие поклониться Поэту! Нам пришлось, как мне показалось, минут двадцать упорно протискиваться к могиле. А когда наконец-то подошли, то увидели, что высота горы возложенных цветов достигала моего тогдашнего роста! И еще я запомнил очень много плачущих людей. Та поездка стала самым сильным впечатлением, даже можно сказать — потрясением всей моей жизни! С того времени хотя бы раз в год я старался обязательно съездить в Москву на Ваганьково, к Высоцкому!
Почему случались такие истории? Прежде всего, из-за того, что информации о Высоцком довольно долгое время не было практически никакой.
Алексей Певчев: После смерти Высоцкого в прессе о нем было не так уж и много публикаций. Кажется, первая большая статья о нем, Натальи Крымовой, была напечатана в журнале «Аврора». Когда мне сказали, что такой материал вышел, я поехал за этим журналом в какой-то очень дальний московский киоск — ехать нужно было почти час!