ПЕСНЯ О СУДЬБЕ
Куда ни втисну душу я, куда себя ни дену,
За мною пес — Судьба моя, беспомощна, больна,—
Я гнал ее каменьями, но жмется пес к колену —
Глядит, глаза навыкате, и с языка — слюна.
Морока мне с нею —
Я оком грустнею,
Я ликом тускнею
И чревом урчу,
Нутром коченею,
А горлом немею,—
И жить не умею,
И петь не хочу!
Должно быть, старею,—
Пойти к палачу…
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу.
Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,
Но жаль ее, голодную, — ласкается, дрожит, —
Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну
Она, когда насытится, всегда подолгу спит.
Тогда я гуляю,
Петляю, вихляю,
Я ваньку валяю
И небо копчу.
Но пса охраняю,
Сам вою, сам лаю —
О чем пожелаю,
Когда захочу.
Нет, не постарею —
Пойду к палачу,-
Пусть вздернет скорее,
А я приплачу.
Бывают дни, я голову в такое пекло всуну,
Что и Судьба попятится, испуганна, бледна, —
Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну
С тех пор ни дня без стаканл, еще ворчит она:
Закуски — ни корки!
Мол, я бы в Нью-Йорке
Ходила бы в норке,
Носила б парчу!..
Я ноги — в опорки,
Судьбу — на закорки,—
И в гору и с горки
Пьянчугу влачу.
Когда постарею,
Пойду к палачу,-
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу.
Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком —
Пошла, родимая, вразнос и изменила лик,—
Хамила, безобразила и обернулась Роком,—
И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.
Мне тяжко под нею,
Гляди — я синею,
Уже сатанею,
Кричу на бегу:
«Не надо за шею!
Не надо за шею!
Не надо за шею,—
Я петь не смогу!»
Судьбу, коль сумею,
Снесу к палачу —
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу!
<1976>
Дурацкий сон, как кистенем…
Дурацкий сон, как кистенем,
Избил нещадно:
Невнятно выглядел я в нем
И неприглядно.
Во сне — и лгал, и предавал,
И льстил легко я…
А я и не подозревал
В себе такое!
…Еще — сжимал я кулаки
И бил с натугой,—
Но мягкой кистию руки,
А не упругой…
Тускнело сновиденье, но
Опять являлось:
Смыкал я веки — и оно
Возобновлялось!
…Я не шагал, а семенил
На ровном брусе,—
Ни разу ногу не сменил —
Трусйл и трусил.
Я перед сильным — лебезил,
Пред злобным — гнулся…
И сам себе я мерзок был —
Но не проснулся.
Да это бред — я свой же стон
Слыхал сквозь дрему!
Но — это мне приснился он,
А не другому.
Очнулся я — и разобрал
Обрывок стона,
И с болью веки разодрал —
Но облегченно.
И сон повис на потолке —
И распластался…
Сон — в руку ли? И вот в руке
Вопрос остался.
Я вымыл руки — он в спине
Холодной дрожью!
…Что было правдою во сне,
Что было ложью?
Коль этот сон — виденье мне,—
Еще везенье!
Но — если было мне во сне
Ясновидёнье?!
Сон — отраженье мыслей дня?
Нет, быть не может!
Но вспомню — и всего меня
Перекорежит.
А после скажут: «Он вполне
Всё знал и ведал!..» —
Мне будет мерзко, как во сне,
В котором предал.
Или — в костер! Вдруг нет во мне
Шагнуть к костру сил, —
Мне будет стыдно, как во сне,
В котором струсил.
Но скажут мне: «Пой в унисон —
Жми что есть духу!..» —
И я пойму: вот это сон,
Который в руку!
(до 1978)
«Нет, ребята, всё не так…»
Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою.
Я не люблю холодного цинизма,
В восторженность не верю, и еще —
Когда чужой мои читает письма,
Заглядывая мне через плечо.
Я не люблю, когда — наполовину
Или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
Я также против выстрелов в упор.
Я ненавижу сплетни в виде версий,
Червей сомненья, почестей иглу,
Или — когда все время против шерсти,
Или — когда железом по стеклу.
Я не люблю уверенности сытой,—
Уж лучше пусть откажут тормоза.