В Советском Союзе «культурная революция» была осуждена как варварство, недостойное коммунистов. Варварство там действительно присутствовало, но еще больше было желания обуздать партийную бюрократию, которая по сути превратилась в «проклятую касту» (по Сталину), ставшую не прогрессивным явлением — рычагом строительства социалистического общества, а тормозом на пути к коммунизму. Фактически так было и в СССР, из-за чего он постепенно превращался из «могильщика» капитализма в его подпорку. Мао, видя, что в руководстве Китая есть люди, которые готовы следовать по пути советских вождей (то есть приведут страну к реставрации капитализма), решил повернуть историю вспять насильственным путем. Увы, но эта попытка провалится. Как пишет историк В. Шапинов:
«Фактически „культурная революция“ вынуждена была ставить вопросы ликвидации классов и разделения труда в условиях одной из самых отсталых и густонаселенных стран мира. Задачи, которые назрели в масштабах всего социалистического лагеря, нашли материальную силу и субъективную классовую волю лишь в одной из социалистических стран. Остальные застыли на полпути, превратив частную собственность в государственную, но не сделав второго шага из мира разделения труда к „обобществившемуся человечеству“…
Процессы, подобные «культурной революции» в Китае, были настоятельно необходимы в СССР в хрущевско-брежневский период — они дали бы возможность перехода к высшей стадии коммунистического общества. В Китае же они были способны лишь отсрочить реставрацию капитализма и сохранить завоевания национально-демократического этапа революции. Фактически была проведена расчистка пространства от феодального хлама для буржуазного развития…»
Повторюсь, Высоцкий об этом не догадывался и судил о китайских реформах исключительно по советской пропаганде. Поэтому его песни из «китайского цикла» в творческом отношении следует рассматривать как весьма талантливые произведения, а вот с исторической точки зрения они не далеко ушли от брежневских «агиток». Высмеивая в своих песнях зажравшихся советских чинуш, Высоцкий почему-то не принял радикальных мер Мао (как это, к примеру, чуть позже сделает Джон Леннон), который со своими чинушами особенно не церемонился и отправлял их на перевоспитание в глухие провинции. Видимо, Высоцкий считал подобный путь слишком жестоким (сталинским) и ратовал за иные, более мягкие решения. Либо он вообще не верил в то, что при социализме можно что-то изменить к лучшему.
И вновь вернемся к событиям поздней осени 66-го.
5 ноября в Театре на Таганке гостил молодой американский актер Дин Рид, который присутствовал на спектакле «Десять дней, которые потрясли мир», показанный для комсомольского актива. Это был второй приезд Дина Рида в Советский Союз — в первый раз он был здесь год назад по приглашению советских либералов, среди которых был видный деятель либеральной группировки еврей Георгий Арбатов. В конце 50-х он работал в хорошо нам известном журнале «Проблемы мира и социализма», откуда его в начале следующего десятилетия перевели работать в Международный отдел ЦК КПСС, к Юрию Андропову (отметим, что в 67-м году Арбатов возглавит только что созданный важнейший советский международный Институт — США и Канады). Именно Арбатов и приметил молодого красавца-американца с левыми взглядами на Всемирном конгрессе мира в Хельсинки. Дина тогда пригласили в Москву всего на несколько дней, а осенью 66-го он уже приехал в СССР с двухмесячными гастролями сразу в пяти республиках (РСФСР, Армения, Грузия, Азербайджан, Латвия). В планах советских либералов было использовать Дина Рида в своих целях — как мостик между ними и американскими либералами, которые стояли на пороге своей радикализации в связи с войной во Вьетнаме.
Симптоматично, что Дина Рида пригласили почтить своим присутствием именно спектакль по книге его земляка и однофамильца Джона Рида — друга советских большевиков-ленинцев, который тоже играл роль своеобразного моста в контактах Кремля с компартией США (Джон в 1919 году был одним из ее организаторов). Однако спустя год Джон Рид внезапно скончался.
О том, какое впечатление произвел на таганковцев Дин Рид, оставил воспоминания своем дневнике Валерий Золотухин:
«Дин пел. Хорошо, но не более. Чего-то ему не хватало. Самобытности, либо голоса. В общем, Высоцкий успех имел больший. Дин сказал: „Режиссер и артисты, совершенно очевидно, люди гениальные“. Вообще он прекрасный парень».
Еще более нелицеприятно выразится по поводу американского гостя другой очевидец — друг и автор «Таганки» писатель и публицист Юрий Карякин. Цитирую:
«Помню, в „Таганку“ пригласили одного знаменитого певца-гитариста с Запада. Лично мне он давно был почему-то несимпатичен. Но играл и пел он по-своему виртуозно. Только за душу никогда не брал (и дело, думаю, не в языке). Так случилось и на этот раз (наверху, в старом здании). Он выступил. Были аплодисменты. Было все, как положено. Потом пел Высоцкий. Он не так владел гитарой, как тот. И если бы они оба сдавали конкурсный экзамен на „чистый голос“, то, боюсь, вряд ли выиграл бы Владимир. Но там была великолепная фальшивая позолота. Было отработанное заигрывание с публикой. Готовая телевизионно-манекенная улыбка (надевалась и снималась, как галстук-бабочка). А здесь ничего как будто, кроме разряда правды от души к душам. Золото было настоящим — мощный кусок из мощного рудника. Сказались, конечно, у него и азарт, и задор состязания. Но когда он закончил и всем все стало ясно, он вдруг смущенно и мягко улыбнулся, будто извиняясь за свою слишком очевидную победу. И чудилась за этой улыбкой не обидная даже и для соперника мысль: „Ну, что ты, братец, приуныл? Сам виноват. У нас тут дело идет (как всегда, впрочем) о жизни и смерти — и без всякой страховки, а ты нам фокусы свои привез показывать…“
В этом тексте обратим внимание на фразу о том, что Рид был давно несимпатичен автору. Здесь явная нестыковка, поскольку о существовании Дина Рида подавляющая часть советских людей узнала именно в этот его приезд, в 66-м, так как посещение им СССР годичной давности в наших СМИ почти не освещалось. Здесь, судя по всему, Карякин оперирует более поздними своими антипатиями, которые советские либералы стали испытывать к Дину Риду в 70-е годы, когда он стал частым гостем в СССР и когда здешние СМИ стали освещать его визиты с регулярной периодичностью. Эти антипатии были закономерны: «Таганка» к тому времени превратится по сути в антисоветский театр, а Дин Рид станет союзником советских государственников и этой своей позиции останется верен до конца.
Что касается сравнений творческих потенциалов Высоцкого и Рида, то и здесь подход некорректный. Все-таки это несколько разные гитарные песни. Если Высоцкий был полностью социальным певцом, то Рид — во многом эстрадным. Впрочем, многие советские либералы не признавали за Ридом и его протестную составляющую, считая ее, как Карякин, фальшивой (им казалось, что он критикует свою родину исключительно ради того, чтобы понравиться Кремлю). Хотя имелись на этот счет и другие мнения. Например, известный певец Марк Бернес в газете «Вечерняя Москва» (номер от 8 октября 1966 года) так отозвался о творчестве американского певца, посетив перед этим его концерт:
«Я уверен, что замечательного революционного певца Дина Рида полюбят советские слушатели и он станет нашим другом на долгие годы. И это потому, что его сердце так же искренне и чисто, как выразителен и задушевен его артистический голос. Я с удовольствием пойду еще раз слушать Рида».
Но вернемся к Владимиру Высоцкому.
6–8 ноября он слетал в Одессу — видимо, по киношным делам.
9 ноября Высоцкий участвует в спектакле «Павшие и живые». Спектакль в тот день закончился раньше обычного, поскольку после него был устроен праздничный банкет. Высоцкого на нем не было — он уехал выступать с концертом в один из столичных институтов.
Стоит отметить, те концерты Высоцкого проходят чуть ли не полуподпольно: без афиш, без билетов. А как хочется, чтобы все было как у людей. Чтобы изменить ситуацию к лучшему, Высоцкий отправляется в Москонцерт с тайной надеждой, что его наконец-то поймут и снимут с него клеймо автора блатных песен, которые он уже не поет. Однако даже несмотря на то что он показал худсовету свои самые благонадежные песни (про войну, альпинистов), резюме было неутешительным: вам еще надо работать и над собой, и над своим репертуаром. Но Высоцкий не отчаивается: идет на прием к районному партийному бонзе, и тот, выслушав посетителя, вроде бы проникается его проблемами и дает разрешение провести целую серию «афишных» концертов.