Выбрать главу
Срок закончится — я уж вытерплю, И на волю выйду как пить, — Но пока я в зоне на нарах сплю, Я постараюсь всё позабыть.
Здесь леса кругом гнутся пó ветру, Синева кругом — как не выть! Позади — семь тысяч килóметров, Впереди — семь лет синевы…
1961[5]

ГОРОД УШИ ЗАТКНУЛ

Город уши заткнул и уснуть захотел, И все граждане спрятались в норы. А у меня в этот час еще тысячи дел, — Задерни шторы      и проверь запоры!
Только зря: не спасет тебя крепкий замок, Ты не уснешь спокойно в своем доме, — Потому что я вышел сегодня на скок, А Колька Демин —      на углу на стреме.
И пускай сторожит тебя ночью лифтер И ты свет не гасил по привычке — Я давно уже гвоздик к замочку притер, Попил водички      и забрал вещички.
Ты увидел, услышал — как листья дрожат Твои тощие, хилые мощи, — Дело сделал свое я — и тут же назад, А вещи — теще      в Марьиной роще.
А потом — до утра можно пить и гулять, Чтоб звенели и пели гитары, И спокойно уснуть, чтобы не увидать Во сне кошмары,      мусорóв и нары.
Когда город уснул, когда город затих — Для меня лишь начало работы… Спите, граждане, в теплых квартирках своих — Спокойной ночи,      до будущей субботы!
1961[6]

* * *

Что же ты, зараза, бровь себе подбрила, Для чего надела, падла, синий свой берет! И куда ты, стерва, лыжи навострила — От меня не скроешь ты в наш клуб второй билет!
Знаешь ты, что я души в тебе не чаю, Для тебя готов я днем и ночью воровать, — Но в последне время чтой-то замечаю, Что ты стала мине слишком часто изменять.
Если это Колька или даже Славка — Супротив товарищев не стану возражать, Но если это Витька с Первой Перьяславки — Я ж те ноги обломаю, в бога душу мать!
Рыжая шалава, от тебя не скрою: Если ты и дальше будешь свой берет носить — Я тебя не трону, а в душе зарою И прикажу залить цементом, чтобы не разрыть.
А настанет лето — ты еще вернешься, Ну а я себе такую бабу отхвачу, Что тогда ты, стервь, от зависти загнешься, Скажешь мне: «Прости!» — а я плевать не захочу!
1961[7]

* * *

Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять у дороги — Запоздалых прохожих пугать!
«Гражданин, разрешите папироску!» «Не курю. Извините, пока!» И тогда я так просто, без спросу Отбираю у дяди бока.
Сделав вид, что уж все позабыто, Отбежав на полсотни шагов, Обзовет меня дядя бандитом, Хулиганом — и будет таков.
Если ж женщину я повстречаю — У нее не прошу закурить, А спокойно ей так замечаю, Что ей некуда больше спешить…
Позабыв про дела и тревоги И не в силах себя удержать, Так люблю я стоять у дороги!.. Только лучше б мне баб не встречать!
<1961 или 1962>[8]

СЕРЕБРЯНЫЕ СТРУНЫ

У меня гитара есть — расступитесь, стены! Век свободы не видать из-за злой фортуны! Перережьте горло мне, перережьте вены — Только не порвите серебряные струны!
Я зароюсь в землю, сгину в одночасье — Кто бы заступился за мой возраст юный! Влезли ко мне в душу, рвут ее на части — Только б не порвали серебряные струны!
Но гитару унесли, с нею — и свободу, — Упирался я, кричал: «Сволочи, паскуды! Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду — Только не порвите серебряные струны!»
вернуться

5

Бодайбо (с. 22). Вар. назв.: «Ты уехала». /Студ. меридиан, 1988, № 6; ПиП, 18/.

вернуться

6

Город уши заткнул (с. 23). Скок — см. комм, к с. 20; на стреме (жарг.) — настороже; мусор (жарг.) — милиционер.

вернуться

7

«Что же ты, зараза, бровь себе подбрила…» (с. 24). Имела назв.: «Зараза», «Что же ты, зараза», «Что ж ты, блядь, зараза», «Рыжая шалава».

вернуться

8

«Позабыв про дела и тревоги…» (с. 25). Бока (жарг.) — часы.