М. Ц. — Вам не доводилось встречаться с Высоцким, так сказать, на суше — дома или за границей?
А. Н. — К сожалению, нет. За границей не получалось, а в Москве его всякий раз не было на месте, когда я приезжал туда по делам. Так что общались мы только на кораблях и в черноморских портах. Но зато часто и долго — целых десять лет»[217].
Во время съёмок «Опасных гастролей» Высоцкий приезжал в Одессу часто и жил там подолгу. «Было много потрясающих историй, — вспоминал Г. Юнгвальд-Хилькевич. — Например, все артисты — и великие, и невеликие — жили в гостинице „Аркадия". А внизу располагался ресторан. Как-то одновременно приехали Рада и Коля Волшаниновы — цыгане, исполняющие в фильме романсы, Высоцкий, Копелян, Переверзев, Брондуков, Лина Пырьева. Вся эта компания спустилась в ресторан.
В то время Высоцкий был в самой крутой опале у властей. Когда я начал снимать, секретарь местного обкома издал распоряжение „не пускать в Одессу Высоцкого". Правдами и неправдами Высоцкого поселили в „Аркадии"…
И вот в разгар застолья Высоцкий взял гитару и вышел на сцену. И пошло: „Охота на волков",„Протопи ты мне баньку по-белому…" Люди снаружи, услышав его голос, как завороженные мчались к „Аркадии". Привалило столько народу, что выдавили витринное стекло ресторана. Но администрация слова не сказала. Народ тут же собрал деньги и отдал директору ресторана. Всё было сделано тихо и без участия милиции. Вся улица была полностью запружена. Останавливались с двух сторон трамваи, люди выскакивали и бежали к ресторану послушать. Песня через микрофон разносилась по улице. Через разбитое окно. Потом стали петь Волшаниновы, потом опять Высоцкий. Люди орали и бесновались, хлопали, плакали. Каждый, кто был там, запомнил это на всю жизнь»[218].
Звучит, как преувеличение? Но вот ещё один случай, свидетельствующий о невероятной популярности Высоцкого. Этот эпизод рассказал оператор Одесской киностудии В. Авлошенко киевскому высоцковеду В. Ткаченко.
«В 1969 году Авлошенко находился на Одесской киностудии по своим делам. Ему позвонил Олег Халимонов, с которым они были знакомы, и пригласил к себе в гости. В то время О. Халимонов был ещё старшим механиком на танкере „Хулио Антонио Мелья". Авлошенко через какое-то время приехал к Халимонову и увидел, что у того в гостях Высоцкий, который в то время снимался в „Опасных гастролях". По свидетельству Авлошенко, Высоцкий тогда не пил, потому что в этот день должны были снимать сцену пожара на складах театра, где гибнут Коваленко и Думбадзе. Все ждали Копеляна из Ленинграда. Так вот, в гостях у Халимонова Высоцкий вдруг предложил послушать песню „Банька по-белому" которую ни Халимонов, ни Авлошенко ещё не слышали. Высоцкий спел. По словам Вадима Сергеевича, они с Халимоновым просто обалдели, до того это было сильно и впечатляюще. После, за разговорами, Высоцкий спел ещё что-то. А потом ещё раз спел „Баньку" перед этим признавшись, что заметил, какое сильное произвела эта песня впечатление.
Во время исполнения песни Авлошенко подошёл к балкону и увидел, что во дворе, прямо напротив балкона (О. Халимонов жил на втором этаже), на теннисном столе устроились несколько мальчишек с магнитофонами, и, стоя в полный рост, держали микрофоны, т. е. записывали всё, что пел Высоцкий. Когда Высоцкий закончил петь, Вадим Сергеевич подозвал его к балкону и тот через тюль глянул вниз. Потом махнул рукой и сказал, что, мол, привык к этому»[219].
Когда я спросил об этом О. Халимонова, тот подтвердил, что всё именно так и было — одесские мальчишки сделали уникальную запись Высоцкого.
В середине 1960-х годов с Высоцким часто общался в Одессе известный кинорежиссёр П. Тодоровский. Я попросил его поделиться воспоминаниями о той поре:
«П. Т. — Я не могу сказать, что мы с Володей очень крепко дружили, но было несколько замечательных встреч.
Однажды Михаил Швейцер снимал в Одессе „Золотого телёнка". Вы, кстати, наверное, не знаете, что в этом фильме у него играл Марлен Хуциев, потом этот эпизод вырезали. И вот собралась компания, в том числе, Володя Высоцкий. Мы жили на третьем этаже в доме, который назывался Дом работников искусств. Там жили киношники, деятели оперы, филармонии…
И вот при распахнутом настежь балконе поёт Володя Высоцкий. Уже двенадцать ночи, уже половина первого… Дворничиха кричит: „Прекратите! Я сейчас милицию вызову! Вы спать не даёте!" И, действительно, в час ночи явился участковый, молодой парень. Зашёл он в комнату такой грозный-грозный — и вдруг увидел Высоцкого. Улыбнулся и говорит: „Ребята, а можно я с вами посижу?" Вся строгость улетучилась…
Потом была ещё одна замечательная история. Володя прилетел почему-то поздно вечером, зашёл ко мне и говорит: „Я сейчас еду на Санжейку". Санжейка — это такое место, где отдыхали „дикарём". Приезжали на машинах, ставили палатки. Он говорит: „Поехали, у нас шашлыки в машине".
Ну, поехали мы. Развели костёр, шашлыки начали жарить. Володя стал петь, начал уже где-то в час ночи — пока добрались, то да сё… Я вторую гитару с собой захватил, подыгрываю ему. И вижу, что откуда-то из темноты появляются люди. Всё больше и больше, больше и больше… В конце концов, мы были окружены огромной толпой. Люди на наш костёр и на голос Высоцкого шли, как мотыльки на огонь — мужчины, женщины, дети. И до самого восхода солнца пел Володя, он же был очень заводной.
А как он пел в гостинице „Аркадия"! Он тогда приехал сниматься у Юнгвальд-Хилькевича в „Опасных гастролях". Собралась хорошая компания, было замечательное застолье, и Володя пел несколько часов. Уже поздно было, так администрация гостиницы, хоть и вежливо и уважительно, но попросила его прекратить.
М. Ц. — Вы заговорили о том, как подыгрывали на гитаре Высоцкому. Любители его творчества прекрасно знают фонограмму, сделанную у Вас дома в Одессе в 1969 году, где Вы подыгрываете Высоцкому на второй гитаре. Признаюсь Вам, это одна из любимых моих фонограмм. Вы играли „с листа" или репетировали с Высоцким перед фонограммой?
П. Т. — Володя снимался тогда в „Опасных гастролях" а мы жили напротив студии. Он довольно часто заходил к нам. У него была язва желудка, и моя жена варила ему манную кашу или овсяночку.
И вот однажды он к нам зашёл, поел, отдохнул и сказал: „Давайте я запишу вам последние свои песни". А у меня всегда дома есть две-три гитары. Я взял вторую гитару. Мы не репетировали, мне не очень сложно было угадать вперёд на два-три хода. Я ему на одной струне подыгрывал. Мы записали бобину целую — там была и „Охота на волков" и „Ноты" и „Жираф большой…"
Самое поразительное для меня случилось чуть позже. Через две недели я оказался в Нижнем Тагиле с картиной и зашёл в кинотеатр. И там был магнитофон, и звучала эта запись. Как же молниеносно расходились по стране его песни!»[220].
В июне 1969 года съёмки «Опасных гастролей» проходили особенно напряжённо — надо было нагонять время, потерянное в самом начале съёмочного периода. Весь съёмочный график был построен «под Высоцкого», который был очень занят в театре и прилетал в Одессу в каждый свободный от спектаклей в Театре на Таганке день. Тогда же, в июне, в Одессу прилетела Марина Влади. Рассказывает С. Крупник, исполнивший в картине роль факира Али-Бабы:
«Подвал, где находилась небольшая столовая, был битком набит артистами, операторами, осветителями.
В этой тесноте за центральным столиком я разглядел Володю и рядом с ним женщину. Она держала его за руку, преданно глядя в глаза. „Влюблённая поклонница", — сразу определил я. Но странным мне показалось, что Володя умилённо смотрел на эту даму… Высоцкий, не отрывая от неё взгляда, сказал: „Познакомьтесь". — „Марина", — представилась она и протянула руку. И только тут меня осенило, что это Марина Влади, королева французского кино.