Что-то неладное творилось с Эбисом. Дмитрий Маркович сказал коротко:
— Успокойся, дружище. Успокойся.
— Но я спокоен, друг! Больницей, своей судьбой доволен я! — Эбис гоготнул. — Я и вся моя семья.
Какая-то искра мелькнула в его глазах. Он совершенно осмысленно посмотрел на Дмитрия и тревожно спросил:
— Чего я тут нёс?
— Ничего. Ничего особенного. Попурри исполнил. Единственное замечание — к качеству звучания…
Эбис прислонился лбом к холодной стене коридора.
— Что-то со мной иногда случается, когда перепсихую. Да и не только у меня одного. Кто в эту больницу попадает, у того рано или поздно… Ладно, замнём для ясности. Сейчас со мной всё нормально. Пошли…
И они двинулись по направлению к центральному входу. Там находился пассажирский лифт.
Теперь что-то неладное стало происходить с Дмитрием Марковичем. Он был абсолютно уверен, что коридор давно уже должен закончиться. Но не кончался. Казалось бы, давным-давно прошли кабинет главной медсестры. Ан нет — вон впереди маячит табличка на двери: «Главная медсестра». А ещё дальше — бухгалтерия, мимо которой они прошли минут пять назад. Дмитрий запомнил, что под табличкой «Бухгалтерия» появилась приколотая кнопками бумажка с каким-то объявлением. Вчера этой бумажки не было. Они приблизились к бухгалтерии. Так и есть: под табличкой висела бумажка с объявлением, аккуратно написанным от руки совершенно неразборчивым почерком.
Дмитрий резко остановился. Ухватив Эбиса за руку, остановил и его.
— Эбис! А, Эбис! Тебе не кажется, что коридор слишком долго не кончается?
Эбис покосился на коллегу. Распустил усы и зашипел, выражая непонятно какие чувства:
— Кончается… Не кончается… Мало ли что мне кажется. Я же тебе говорил уже, инструктировал, что в этой больнице всё нужно воспринимать без лишних эмоций. Не думай, дружище, что ты свихнулся. Для того, чтобы сойти с ума, милый ты мой, надо его иметь в достаточном количестве. Поэтому, если кто-то думает, что он сошёл с ума, то он, по меньшей мере, нескромный человек. Потому я всегда твержу себе: «Эбис! Золотце моё! Ты абсолютно нормальный человек!». Таким образом я вырабатываю в себе скромность. Понятно? Тогда пошли.
Эбис бодро шагал впереди. Дмитрий тащился сзади. Он уже не смотрел по сторонам, всецело доверившись товарищу. И теперь, отвлёкшись от окружающего, он яснее стал ощущать тревожные сигналы, которые подавал ему организм. В том месте, где заводной ключик прикасался к его спине, возникало попеременно то ощущение онемелости, то непереносимого зуда. Порой казалось, что ключик присосался к спине, словно пиявка, и тянет, тянет кровь с металлическим безразличием и с механической ненасытностью.
— Вот мы и пришедшие, — возвестил бодренький голос Эбиса.
Дмитрий Маркович поднял глаза — перед ним был лифт. Эбис долго и суетливо жал на кнопку. — Палец выгибался. Под ногтем высвечивалась чёрная кайма.
Наконец, щёлкая и жужжа, лифт приполз на первый этаж. Створки разошлись. Внутренне сжавшись, приятели вошли в кроваво-красное нутро его. Эбис нажал на кнопку третьего этажа.
— Пожалте на третий круг! — воскликнул Эбис голосом Арлекино в исполнении Аллы Пугачёвой.
И снова охватило Дмитрия ощущение бесконечности движения. Время шло, а лифт всё возносил их выше и выше.
Дмитрий посмотрел на совершенно спокойное лицо Эбиса и, решив покориться судьбе, закрыл глаза.
Прошла одна вечность, затем другая. Лифт, наконец, остановился.
— Выходим!
Эбис подтолкнул Дмитрия к выходу. Тот неуверенно ступил вперёд. Печь огненная заурчала и захлопнула своё нутро.
Они повернули вправо, прошли мимо раздаточной. Следующая дверь — кабинет заведующего. Эбис энергично постучал.
— Да! — донёсся изнутри приятный баритон.
Эбис раскрыл дверь, втолкнул Дмитрия Марковича, затем вошёл сам.
За двутумбовым столом у окна сидел молодой ещё человек. Приятность его наружности не уступала приятности голоса. Его белые, словно начищенные наждаком, зубы блестели в приветливой улыбке. Причёска была безукоризненна. Казалось, ожидая желанных гостей, он только что причесался. И одет он был со вкусом неимоверным. Строго, но не чопорно. Современно, но без всяких там молодёжных излишеств.
Он привстал и любезно предложил садиться. Скептик Эбис и тот был покорён.
— Вы с пятиминутки, уважаемые коллеги? — поинтересовался он после того, как ритуал знакомства был окончен. — Мои ординаторы только что пришли. Толком они мне не успели ничего рассказать. Но я уразумел, что произошло нечто интересное.
— Хо-хо! — воскликнул Эбис, ёрничая. — Там такие заводные дела творились! Высокий класс!
Он с едким сарказмом принялся описывать происшедшее на пятиминутке. Рассказывал он очень забавно, смешно подражал выступавшим коллегам.
Мрут смеялся как-то очень уместно — именно в тех местах, где Эбис ожидал от него смеха.
Дмитрий Маркович, слушая приятеля краем уха, посматривал по сторонам. Он увидел, что в кабинете произошли изменения. На свободной стене повесили картину в спокойных тонах — тенистая ива склонилась над тихой водой. В тёмной воде отражаются облака. За спиной у заведующего терапией появилась красивая полочка. На ней выстроились монографии по иммунологии, кардиологии и прочая. Все в красивых обложках. Дмитрий Маркович был приятно удивлён.
В это время Эбис в своих описаниях дошёл до того, как заводили Руку. Мрут покивал головой и констатировал:
— В наш, в общем-то двадцатый век, всё возможно…
Когда Эбис рассказал о травле несчастной Кроль, Мрут несколько опечалился, укоризненно покачал головой и с благородным видом вымолвил:
— Я бы не пошёл на поводу. Мой принцип: не поддакивать администрации. Если главный говорит «нет», я никогда не говорю «да».
Приятели переглянулись. С каждой минутой они всё больше убеждались, что не напрасно по больнице прошли слухи о том, что новый заведующий — человек очень неглупый и во всех отношениях порядочный.
Прощались они как друзья.
Мрут вышел из-за стола, чтобы проводить их до двери. И тут Дмитрий Маркович заметил нечто странное… За терапевтом волочился электрический шнур. Один конец его выходил из-под пиджака, второй заканчивался штепселем, который был воткнут в электрическую розетку. Мрут в порыве гостеприимства забылся, слишком далеко отошёл от розетки, и шнур опасно натянулся. Штепсель выдернулся из розетки, и заведующий терапевтическим отделением замер, словно огромная человекоподобная кукла. Приятели испытали нечто, похожее на шок. Изумлённые до глубины естества, они оцепенели тоже.
Три замершие фигуры представляли собой довольно живописную картину.
Первой пришла в себя фигура полноватая. Она подошла к фигуре, у которой из-под халата тянулся шнур, и раздвинув двумя пальцами веки, молвила с ноткой досады третьей фигуре:
— Ёлки-дер-палки! Даже на свет зрачки не реагируют! И ты, Мрут! А мы-то думали!..
Зашевелилась третья фигура — самая худенькая. Вспорхнул недоумённый голос:
— Да он, оказывается, от электричества работает! Лопухи мы с тобой, Эбис. Не учитываем влияние научно-технического прогресса на широкие массы приспособленцев. Логическую неувязку допустили. Решили: если без ключика, значит порядочный человек.
Эбис сутулился и задумчиво доил нос.
— Это, вероятно, имеет быть так, дружище Дмитрий: чем человек хитрее, тем быстрее приспосабливается. Наш новый коллега из этой породы. Обаяшка! Заметил я, что часто самыми обаятельными людьми бывают наибольшие подлецы. Думается, не пропадёт передовой опыт нового зава. Скоро все хитрецы в больнице перейдут на электричество.
Дмитрий кивнул.
— И тогда окончательно всё всем будет до лампочки!
Они распахнули дверь и, не оглядываясь, вышли.
Мрут продолжал стоять, чуть развернувшись корпусом в- сторону двери. Губы его застыли в обаятельной фотогеничной улыбке. Из-под халата сзади тянулся чёрный электрический шнур, похожий на невероятно длинный крысиный хвост.
26