С той же легкостью он дарил и свои телевизионные проекты, не думаю, что эта аналогия искусственна. Просто он все время развивался. Весь ужас случившегося с Владом как раз в том, что в нем ощущался огромный резерв для будущего.
ЛЁОНИД ЯРМОЛЬНИК Это был тот редкий случай, когда человек умеет дружить. Дружба ведь своего рода жертвоприношение. Одни это делают потому, что это надо делать, другие оттого, что не могут не делать. Влад относился ко второй категории. Он тратил на своих друзей время, энергию, фантазию. Мы все состоим из своих друзей. Какая-то часть во мне — это Андрей Макаревич, какая-то Миша Горин, Саша Любимов. А какая-то Влад. Так буквально сказать, что я у Влада научился тому-то и тому-то, я не смогу. Но в чем мы были родственны и в чем он меня опережал, так это в желании состояться и побеждать. Я не встречал людей, до такой степени голодных до работы. Если совсем коротко: он меня заражал желанием жить и развиваться. В этом отношении он не изменился. Он был бедным, богатым, но всегда оставался собой. А потом вот что еще... Такой слишком буквальный пример: если бы у меня колесо лопнуло на дороге, он был первым, кому бы я позвонил с просьбой помочь. Дело в том, что ему было удобно позвонить. Он первым всплывал. Ясно, конечно, при крутизне и возможностях можно и мента зарядить. Дело не в этом. Просто я знаю, что если бы я попросил, Влад бы приехал или кого-нибудь прислал. К нему было удобно обратиться с любой просьбой. Может быть, главная прелесть наших отношений с Владом была в том, что мы не успели превратить нашу дружбу в привычку. С ним всегда было легко и радостно, при этом он мог быть открытым или совершенно закрытым. Я, например, никогда не касался его прошлой жизни, его отношений с женами. Я просто в это не лез. Не знаю, правильно ли я сделаю, если скажу... Мне кажется, Влад был и в этом очень легким человеком. То есть у него не было комплексов, скажем, по поводу того, что он не уделяет необходимого внимания ребенку, бывшей семье. Вроде то отпочковалось и должно жить само. Ему намекали, чтобы он позаботился, и он это делал, но если не говорили, не делал. Все равно, он был человеком из новой жизни, в том смысле что если нет настоящей связи, то нужно уходить.
АЛЬБИНА. Мы никогда не обсуждали его предыдущие браки, это была запретная тема. Других болевых точек не было, или я их не знала. И вообще, что это за мужчина, если у него легко обнаружить болевые точки? Было то, что Влад мог вынести на публику, и то, что не мог категорически. Это не мои секреты, а его. Поэтому пусть они таковыми и останутся. К тому же, как любой нормальный человек, он был закрыт. Да и публичность профессии к этому обязывала. Должен существовать кокон. Публичный человек должен закрываться, чтобы сохранить себя и личный мир. Иначе невозможно сохранить ориентиры. Существует звездная болезнь, вообще мною чего существует. Чтобы с этим справиться, нужно иметь стержень. Безусловно, есть совсем открытые божьи люди, Но это божьи люди. Влад был открыт в той степени, в какой хотел быть открыт.
ЛЕОНИД ЯРМОЛЬНИК. В этом смысле он был человеком маски. Мог быть очень усталым и зачумленным, но приходил ко мне и находил силы, что называется, выглядеть. Знаю только, что для него очень важными были отношения с Альбиной. Если какая-то потерянность и проглядывала, то это всегда происходило в моменты каких-то размолвок с Алей. Вот от этого он, безусловно, зависел.
ЮРИЙ НИКОЛАЕВ. Мне теперь часто вспоминаются наши. поездки на теплоходе, где Влад снимал свою «Тему». Поездка в Испанию. Все свободное время мы проводили вместе. С Альбиной у Влада был идеальный союз. Какие-то отдельные их ссоры для нас были просто смешны, несерьезны.
А в истории нашей с ним дружбы не было начала. Просто в определенный момент произошел какой-то прорыв в отношениях. Стали встречаться все чаще и чаше, потом чуть ли не каждый день. Они с Альбиной могли приехать к нам без звонка. Приезжали на дачу, прятались в кустах и ждали, когда мы появимся.
Первое, что всплывает в памяти, — это наши бесконечные дачные посиделки. Влад тогда начал заниматься теннисом. В тот момент казалось, что для него нет в мире ничего важнее, чем научиться классно играть. Вскоре он действительно начал играть очень здорово. Но так и не успел у меня выиграть. Зато всегда выигрывал на бильярде. Любил приезжать к нам на дачу. Лес, речка, теннисный корт. И эти приезды Влада никогда не были запланированы. Звонили: «Вы на даче?» — «На даче». — «Завтра будете?» — «Будем. Приезжайте». Нас с женой он называл папулей и мамулей, хотя я никогда не чувствовал разницы в возрасте. Надеюсь, не ощущал этого и Влад. Понятие «поколение» для меня достаточно условно. В наших отношениях никогда не было трещин — это счастливое стечение обстоятельств. Когда между близкими людьми возникает бизнес — это всегда опасно. У нас с Владом никогда не было совместных проектов. Появлялись кое-какие планы, но все закончилось с гибелью Влада.
АЛЬБИНА. Я никогда не видела человека, так относящегося к Своим друзьям. Никогда не видела; чтоб человек так радовался, когда получается у другого... Он радовался за своих друзей, хотя мог и разочароваться в ком-то. Влад — абсолютно командный человек. Но разочарования накапливались, при всей его позитивной настроенности к людям. Мне, например, всегда был удивителен тот юношеский задор, который Влад сохранял по отношению к своей команде — к «ВИДу». У него негативное отношение вызревало очень долго. У меня — быстро. Со мной легко поссориться. С Владом — невероятно трудно.
АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. ...Он бросил пить и во многом стал другим человеком. И вот этого Влада я, честно говоря, уже не очень понимал. Тут надо объяснить. Он начал просто лихо работать. И как партнер по бизнесу стал очень удобным, предсказуемым, работоспособным. Мы делали массу новых проектов. В 90-м году мы запустили «Поле чудес», делали «Взгляд из подполья». Влад работал и там и там. Но произошло какое-то человеческое отдаление. Вероятно, все объясняется очень просто: невозможно долгое время общаться на одном уровне. Это никак не связано с тем, что он стал больше заниматься «развлекаловкой», в то время как мы — политикой.
АЛЬБИНА. ...Влад был аполитичен сознательно. Потому что имел очень стройную систему координат. Понимал, что если чем-то полностью занимаешься, то за это надо полностью и отвечать. Могу рассказать такую историю. Шли выборы депутатов. В них участвовали Политковский и Саша Любимов. «Взглядовцам» тогда довольно легко было победить на выборах. Влада тоже уговаривали баллотироваться в Московскую городскую Думу. Он был человек любопытный и один раз пошел посмотреть, что это такое. А дело в том, что его «противником» по округу был Зиновий Ефимович Гердт. Влад приехал на собрание избирателей как раз во время выступления Зиновия Ефимовича. Послушал, а когда вернулся, сказал: «Я никогда не буду соперничать с этим человеком. Я его так люблю, что это невозможно». Плюс, конечно, была ирония к депутатству как таковому. Я ему еще тогда сказала, что никогда не буду жить под одной крышей с депутатом, так же как с директором завода жить не могла бы. Мы похихикали, похихикали, и все закончилось. Приблизительно так же мы относились и к его гендиректорству в «ВИДе», но тогда просто не оказалось человека такого уровня публичности, и Влад занял эту должность.
АЛЕКСАНДР ЛЮБИМОВ. К началу 90-го года у нас сложилась очень крепкая, проверенная команда: Влад, я, Разбаш, Ваня Демидов и Дима Захаров. Собственно, все, кто начинал во «Взгляде». Такая была основная пятерка. А в 90-м году мы уже оформились как частная компания. Мы не думали, кто из нас являлся первым лицом. Просто каждый занимался тем, что у него лучше получалось. Влад был продюсером, Разбаш помогал Владу, Ваня Демидов — Владу и мне. Все мы очень здорово организовались, создали правильную систему и совершили качественный рывок именно тогда. Из МИДа на должность коммерческого директора пригласили Горожанкина. Так родилась телекомпания «ВИД». Политок в последний момент согласился стать акционером, а Дима Захаров отказался и ушел к Лысенко.
ДМИТРИЙ ЗАХАРОВ. Наша разнонаправленность — Влада, Саши и моя была, очевидно, с самого начала. У нас всегда были разные человеческие контакты. После того как я отошел от дел «Взгляда», мы очень мало общались. Когда был учрежден «ВИД», я сказал, что в эту структуру входить не буду, потому что там появились люди, с которыми я не хотел иметь ничего общего. Об этом решении я никогда не жалел. Несколько раз мне делались предложения поработать вместе, но они носили характер китайской дипломатии, когда заведомо ждут отрицательного ответа.