СЕРГЕЙ ЛОМАКИН. Я был у него 27 февраля, говорили о программе «Утро», которую я тогда вел. Влад хотел, чтобы я внес свои предложения по программе, которую он собирался поддерживать. Спросил, хватит ли мне трех дней. Договорились встретиться 2 марта. Мы с ним долго тогда говорили. Я ему задавал вопросы: как он представляет структуру компании? Что это? Рычаг пропаганды, телевидение вне политики или что-то другое? Он сказал, что вне политики мы, естественно, существовать не сможем просто потому, что это первый канал, канал, придерживающийся государственной точки зрения. Так он это сформулировал. Но точки зрения могут быть разные. Условно говоря, 30 процентов политики, остальное — то, что нужно зрителю. Кстати, у Влада была прекрасная идея, так и не осуществленная: он хотел восстановить документалистику. То, что у нас пропало с экранов с 93-го года. У него были очень интересные мысли насчет детского вещания. Сегодняшняя сетка детского вещания сделана Владом. Это его идеи. Другое дело, что не в полном объеме. Он считал, например, что кино должно быть абсолютно четко процентировано. То есть процентов на 60 должны идти отечественные фильмы. Уверял, что через год-два зритель завоет от западных боевиков и страшилок. Хотел сработать на опережение. Хотел сработать на опережение. Хотел создать объединение, которое занималось бы учебными программами. А на первом этапе использовать старые передачи, вплоть до учебно-языковых. И наконец, он хотел сделать вещание круглосуточным, 24-часовым. Говорил, что ночное время самое продуктивное, что многим одиноким людям светящийся ночью экран хотя бы отчасти смягчает одиночество. Ночью хотел ставить спокойные передачи и фильмы. Иногда повторы. Понимал, что это дорогое удовольствие, и тем не менее считал, что так должно быть.
МИХАИЛ МАРКЕЛОВ. Был период, когда нам было очень тяжело - команде, которая в свое время делала "Политбюро" и "Взгляд": Андрей Калитин, Наталья Метлина, весь состав программы "Совершенно секретно". Мы тогда стояли на перепутье и собирались уходить из "ВИДа" в никуда. И буквально за несколько дней до гибели Влада у нас с ним была встреча. Он ценил людей. Он никого не предавал, никого не сдавал. И если он верил в человека, то всегда держался за него. А в "ВИДе" мы к тому времени не могли найти свою нишу. То, что нам предлагали, нас не устраивало. И в это время удивительно тактично повел себя Влад. Он предлагал нам новый проект. При этом никогда не диктовал свои условия, не говорил: "Будет так, как я сказал". Новый проект мы с Листьевым придумали за три дня. Уже были построены декорации, но не было еще названия. 2 марта мы планировали подписать договор.
АНДРЕЙ КАЛИТИН. Речь могла пойти даже о нашем переходе на ОРТ. Влад интересовался темами, которые мы тогда разрабатывали. При всей нашей закрытости мы не боялись доверить ему наши идеи, потому что всегда были уверены в его порядочности. Мы тогда часа два говорили о том, что планировалось нами на лето и на осень. Потом договорились встретиться 2 марта у него дома. Ну и, понятно, вместо этого последовал вызов в УВД. в наспех организованный штаб на Шаболовке, в здании РУОПа. Насколько я понял, к 4 марта порядка двадцати пяти версий уже было разработано Но растерянность в глазах следователей была приблизительно такая, какую мы заметили у Влада за неделю до гибели. Мне тогда показалось, что он просто не присутствует в разговоре. Он был совершенно неадекватен, чем нас очень удивил. Никогда с ним такого не было. Показалось, что он больше был занят организационным процессом, о творчестве речь не шла. Уставший, замкнутый и несколько растерянный Влад. Таким мы его не видели.
САМАЯ КОРОТКАЯ РОЛЬ ВЛАДИСЛАВА ЛИСТЬЕВА
СТАЛА САМОЙ ТРАГИЧЕСКОЙ
Карьера первого тепепрофессионапа на посту руководителя «Останкино» была очень короткой. Листьев не успел доже провести обещанную пресс-конференцию и рассказать о сути останкинских реформ, Генеральным директором ОРТ он стал в 38 лет и пробыл на этом посту 34 дня.
Листьев соглашался на интервью охотно. Разумеется, дело не в том, что он был занят меньше, чем любой из телевизионных начальников, поймать Листьева по телефону было не самой простой задачей (особенно в последнее время), но если он был свободен, то часто сам брал трубку. Эта готовность к общению была, кажется, не только уважением к коллегам по ремеслу, но и свойством характера. Неделю назад «Ъ» опубликовал целую полосу, посвященную реформам в «Останкино». От первоначальной идеи взять интервью у нового генерального директора пришлось отказаться: участники ОРТ решили не давать никакой информации до официальной пресс-конференции в конце марта. Но не было другого человека, который лучше бы знал «Останкино» изнутри. Листьев покорно и внимательно изучил целых 10 страниц текста и, нисколько не нарушая моратория на интервью, помог разобраться в ситуации. Обсудить уже вышедшую статью нам так и не удалось. Целый день 1 марта он был занят, и мы договорились созвониться на следующий день.
«Коммерсантъ-Daiiy», 3 марта 1995 года.
АЛЬБИНА. ...В тот день я уехала раньше его. Это был тот редкий случай, когда он уже проснулся, но еще не вставал, а я уже уходила. Потом, в течение дня, мы часто перезванивались. Так было всегда. Обо всех наших разговорах в тот день говорить не буду, но первый был о весне. Я по радио в машине услышала бодрый голос диктора, сообщавший, что вот сегодня первый день весны. Позвонила Владу, ну и поговорили о весне и весенних настроениях. А ближе к вечеру пошли разговоры, что называется, технического порядка. Кто когда вернется, что делаем вечером, где ужинаем. У нас было так заведено: Влад всегда звонил перед выездом из «Останкино» и обязательно — с дороги. И я всегда задавала вопрос: «Где ты?» — чтобы понять, когда должен быть готов ужин.
ЕЛИЗАВЕТА КУЗЬМИНА. Помню, Влад позвонил днем и сказал, что немного задержится. У него были назначены какие-то встречи. Потом он приехал и пошел на эфир.
АНДРЕЙ РАЗБАШ. Насколько я знаю, в тот день он уезжал с эфира в очень хорошем настроении. Так рассказывали ребята, которые с ним работали.
ТАТЬЯНА ИВАНОВА ...В последний день, 1 марта, Влад пришел в очень хорошем настроении, шутил со всеми, поздравлял с первым днем весны. Говорил, что проблемы, которыми он был занят в последнее время, разрешились. Эфир прошел очень хорошо.
ЛИДИЯ ЧЕРЕМУШКИНА. Мне кажется, это было около пяти часов. Я шла наверх, к Разбашу. Влад вышел из кабинета, вошел в стеклянную дверь, которая рядом, и вернулся назад. Я обернулась и опять подумала, что подходить к нему не стоит. Та же тяжесть. Если бы все было нормально, я бы подошла, хотела задать ему какие-то технические вопросы. Но не решилась и поднялась к Андрею Разбашу.
ЕЛИЗАВЕТА КУЗЬМИНА. После эфира, где-то около восьми, он пришел в очень хорошем настроении. Потом позвонил: не знаю куда — домой или еще куда-то и сказал мне, что я могу идти и что закроет кабинет сам.
Я уехала в начале девятого. А около одиннадцати мне позвонили домой из милиции, сказали, что появилось какое-то сообщение. Просили узнать, где находится Влад. Я начала звонить. Нигде не отвечали. Я набрала номер, ко-
торый мне дали в милиции, сказала, что найти не смогла. Я была совершенно спокойна. Тут мне и сказали, что не надо больше искать Влада, все уже ясно. Я в это не поверила.
АНДРЕЙ КАЛИТИН. Был один сигнал из спецслужб, занимающихся техническим контролем. Стало известно, что Влад позвонил с ОРТ и сказал, что выезжает. И был зафиксирован еще один звонок: «Он выехал...» Чей это был звонок — неизвестно. Утверждать впрямую нельзя, хотя в оперативных сводках все ссылались на некоего криминального авторитета по кличке Пушистый. Известно, что этот человек долгое время работал пресс-секретарем «ЛогоВАЗа». Это только версия, но, насколько известно, Листьев собирался ехать не к Альбине.
ВИТАЛИЙ ВУЛЬФ. 28 февраля мы созвонились. Я сказал: «Влад, мне кажется, вам сейчас не до меня». Он ответил: «Мне ни до кого, но с вами я очень хочу увидеться». Предложил встретиться на следующий день, 1 марта. Договорились, что я буду ждать его звонка. 1-го я сидел дома, смотрел телевизор. Ждал звонка Влада. И тут прошло это сообщение...