Петр ТРИБОЙ: Нами проверяется причастность к этому преступлению небезызвестного Михайлова Сергея Анатольевича. Нами арестован в настоящее время в Швейцарии. Нами арестовано трое членов солнцевской преступной группировки. И их причастность там есть...
Корр.: Третья версия: Листьева убили сами власти. Собственно, если верно, что власти и бандиты — одно и то же и отличаются только как профессиональные бандиты и художественная самодеятельность, то эта версия пересекается с предыдущей. Эта версия подтверждается массой свидетельств о том, что чем-то вроде бандитской «малины» был до недавнего времени Кремль. Именно в Кремле, по свидетельству бывшего руководителя Национального фонда спорта, Коржаков вымогал у него деньги и получал так называемую помощь на миллионы долларов; и сам Коржаков рассказывал, что в Кремле выслушивал заказы на убийство. С такими нравами было бы совершенно естественным предположить, что власть могла устранить неугодного человека силами спецслужб или силами подведомственных бандитов вовсе не за то, что Листьев встал на пути их бизнеса, а просто, например, чтобы затруднить появление ОРТ. Думаю, эта версия пересекается и со следующей. В кулуарах прокуратуры говорят, что им непозволено трогать людей с положением, потому что возникнут проблемы. Имеются в виду и люди у власти, и наэто указывают прямо, и также друзья Влада, известные тележурналисты.
Петр ТРИБОЙ: Я возглавил бригаду в октябре 96-го года, и мне ни один из близких людей не позвонил, не счел возможным поинтересоваться хотя бы, как идет хоть следствие. Это люди же известные, мы знаем, могли бы поинтересоваться, как все происходит. Но никто не звонил. Более того, даже, по моему мнению, такая была занята ими какая-то неконструктивная позиция. Даже, можно сказать, граничащая с противодействием. Почему? Потому что многие из них отрицают очевидный факт. Они знают, о ком речь идет, и некоторых пришлось уличить во лжи. Но я думаю, что в ближайшее время у нас будут еще документы в отношении некоторых лиц. И мы их предъявим обязательно и посмотрим, как они их будут комментировать. Помощи от них не было никакой.
Корр.: Следователь похож на честного человека. Его утверждения подкрепляются догадками, которые люди опасаются произносить перед камерой, что друзья Влада боятся, что если вся их деятельность будет проверена досконально, то вскроется много неприятных обстоятельств, в том числе не вполне законных.
Трогать друзей Влада не позволит пресса якобы, и прокуратура просто боится журналистской солидарности. Не скрою, я обговаривал эту версию с коллегами с первого канала, и с друзьями Влада в том числе. Мнение всех совпадает — нам нужна вся правда, абсолютная правда. Мы не боимся правды. Я давно с уважением отношусь к Андрею Разбашу, я не могу ему не доверять. Ему нечего скрывать.
ВОПРОС: А вы предельно откровенны со следователем?
Андрей РАЗБАШ, руководитель телекомпании «ВИД»: Предельно откровенен со следователями. Если это касается важных вещей, которые могли бы иметь хоть какое-то отношение к причинам происшедшего, — предельно. Влад на самом деле был светлым парнем, светлым человеком. И его убийство априори не может быть связано ни с его коммерческой деятельностью, ни с его политическими убеждениями, поскольку он был не идиот, не упертый и не тупой. Умница, умевший находить компромиссы с любыми людьми. Центр притяжения для сотен людей. А следствие до сих пор тратит силы, время и деньги на, с моей точки зрения, совершенно пустые версии, которые, возможно, им кто-то подбрасывает. Они тоже люди при погонах, обязаны выполнять приказ. Я не верю, что за два года невозможно было выйти на реальных заказчиков убийства. Я не верю в это. Я думаю, что где-то глубоко в следственном аппарате, может быть, в самых верхах, все давно проанализировано, и обобщено, и вычислено. А внизу, на уровне тех, кто с нами общается, идет иногда просто дурацкая имитация работы.
ОРТ. Программа «Время», 1 марта 1997 года, 21.00.
ВЛАДИМИР ПОЗНЕР. Я уехал из страны в сентябре 91-го года, а вернулся в феврале 97-го. То есть я не застал основной период перераспределения собственности. Меня фактически здесь не было. Все прошло без меня: политика, бизнес и прочее. Думаю, поэтому меня и выбрали президентом академии — по принципу неучастия, что ли. В
этом смысле я всех устраивал. Поэтому я не могу судить обо всех делах Влада. Другое дело, что я плохо понимаю, почему это дело не может быть расследовано. Допустить, что это было так блистательно и тонко организовано, что следственные органы ничего не знают, я не могу. Тем более что от момента решения по рекламе до убийства прошло очень немного времени.
ЮРИЙ НИКОЛАЕВ. Сам факт смерти вольно или невольно влияет на наше сознание. Мы пытаемся склеить разрозненные фрагменты, которые зачастую не склеиваются, потому что принадлежат разным историям. Тут всегда есть опасность подделки. Стараясь абстрагироваться от гибели Влада, я даже не могу сказать, что он был в очень уж подавленном состоянии. Мне казалось, что он был скорее необычайно активен. Если подавленность и была, то он ее хорошо скрывал. Или же я приписывал странное состояние Влада огромному количеству проблем, которые ему приходилось решать.
Нет, у меня никогда не было ощущения, что Влад находится в опасности. Помню, что у него были какие-то разборки с бандитами, но они носили какой-то полубыто-вой характер, связанный с круизами и потерей Владом радиотелефона. И было это задолго до смерти. Если говорить о заказчиках убийства, то ситуация могла выглядеть так: те, кто это сделал, не ожидали, что в какой-то момент они станут зависимы от решений Влада. Возможно, его понесло, и он недооценил то, насколько он стал влиятельной фигурой. Он пользовался этим влиянием, не замечая тех людей, которые смотрят на телевидение по-другому. Впрочем, все это только мои догадки. Я считаю, что это абсолютно раскрываемое преступление.
АНАТОЛИЙ ЛЫСЕНКО. Я не поддерживаю легенду; о том, что это убийство абсолютно раскрываемое. Что значит «раскрываемое»? Оно было бы таковым, если бы стало результатом многоходовой комбинации с участием! заинтересованных структур. А когда следствием убийства явился частный случай, все может оказаться намного сложнее для следствия.
Не знаю... Моя точка зрения, что в какой-то момент у Влада произошло «головокружение от успехов». Я думаю, что просто кинул он кого-то, причем грубовато. Походя через кого-то перешагнул. И даже не очень заметил. И все это совпало с политической ситуацией в стране и с ситуацией на телевидении. Молодой еще человек стал генеральным директором, перешел в другую весовую категорию. Ему показалось, что теперь все можно. И обидел кого-то, может быть, даже не очень этого желая. И может быть, даже персонажа не первой категории. У Влада ведь фантастическая судьба. И даже гибель его стала гениальным спектаклем. Гибель, на которую накрутили массу личных интересов и выгод. Я не верю в заготовленную акцию устранения. С политической точки зрения смерть Влада абсолютно бессмысленна. Мне очень горько, что все это сложилось крайне нелепо. Никто с самого начала не поднимал разговор о бизнесе Влада. А ведь он был довольно разнообразный. И Владу мог попасться кто-то очень обидчивый.
Ну а дальше всем эта гибель сделалась выгодна. Оппозиции нужно было показать, что нас никто не защищает. Власть демонстрировала в неприглядном виде оппозицию: видите, на что она может пойти. И так далее...
Одной из основных тем печати остается политическая обстановка в российской столице, сложившаяся после убийства тележурналиста Владислава Листьева. Комментируя в интервью «Российской газете» освобождение от должности прокурора Москвы и начальника столичного ГУВД, заместитель Генерального прокурора РФ Олег Гайданов выразил мнение, что Президент Борис Ельцин «очень хорошо владеет ситуацией с правопорядком в Москве и сделал свои выводы, безусловно, основываясь на знании истинного положения». Олег Гайданов не отрицал, что убийство Листьева могло быть связано с его предпринимательской деятельностью. «Заметно стремление преступных группировок как можно больше освоить государственные институты, — отметил заместитель Генерального прокурора. — А для этого в первую очередь надо овладеть средствами массовой информации».