Все, Вася, дорогой, время пошло! С Богом!
Из переписки поручика 11-го уланского полка Ветлицкого с невестой
Душа моя, Настенька!
Прости, что не писал тебе почти месяц, но я невольно оказался в эпицентре событий настолько грандиозных и завораживающих, что не мог даже на это выделить минутку. Но, пожалуй, попробую изложить все по порядку.
Когда нас с Ржевским - кстати, пан Сергей просил передать тебе горячий привет и поцеловать ручку, но я передаю только привет - направили во Владивосток, мы жутко расстроились. Официально нас переводили для "подготовки расквартирования полка на случай высадки японцев в Приморье", но мы-то понимали, что Ренненкампф просто нас отсылает из мести. Кто-то наверняка ему донес, как мы с Сержем на последних полковых посиделках отзывались о его стратегических талантах. В результате мы готовились скучать в этом богом забытом городишке, пока наш полк будет геройствовать и гнать японцев в Корее.
Но на второй день нашего пребывания в город неожиданно пришел воскресший из мертвых крейсер "Варяг" с призами. По этому поводу был двухдневный праздник, в коем мы с Ржевским тоже приняли посильное участие. Но, к вящему сожалению Сержа, героями праздника были моряки. Нашему дорогому Сергуне было столь непривычно не быть центром всеобщего внимания, что он даже немного перегрузился.
Потом были несколько дней лихорадочной муравьиной деятельности по приготовлению города к нападению японской эскадры. Когда мы с Ржевским попытались, было, объяснить, что не в штате крепости и участвовать в аврале (это такой морской термин, который означает, что работы больше, чем людей; не удивляйся, душа моя - я теперь стремительно "мореманизируюсь") не обязаны, то нарвались на неприятности.
Следующие пару дней мы провели, командуя полусотней солдат, копающих ямы и пилящих лес на сопках возле города. К сожалению, дурная привычка Сержа - сначала говорить, а потом думать, неистребима, ну да ты и сама об этом прекрасно помнишь.
Но в награду за труды праведные мы получили возможность наблюдать за обстрелом японских кораблей с лучших мест партера - с вершины сопки, откуда открывается просто-таки чудный вид на Уссурийский залив. Единственная проблема была в том, что в паре верст от нас находилась ложная батарея, которую мы же и оборудовали, и теперь японцы расстреливали именно ее. Так что часть спектакля мы провели, лежа на земле и пытаясь спрятаться от осколков снарядов, изредка взрывающихся в ветвях рядом с нами.
По возвращению в город мы как были, грязные и усталые, пошли в неофициальный армейский клуб - "Ласточку". На наше удивление, компания в тот вечер группировалась вокруг некоего флотского лейтенанта, кои вообще являются редкими гостями в этом заведении, ибо они обычно проводят время в своей "Бригантине", ближе к порту.
Когда один из наших знакомых, заметив нас, позвал Ржевского к ним за стол, лейтенант со смешком переспросил "уж не поручик ли часом", чем обеспечил себе повышенное внимание со стороны Сержа. Как ты наверняка помнишь, Серж искренне считает, что только он имеет право быть "душой любого общества"... А тут какой-то лейтенант морской...
В общем, через полчаса Сергуня стал откровенно напрашиваться на неприятности, но и лейтенант был хорош! Он прилюдно заявил, что "пожалуй, стреляю и фехтую я изряднее всех вас, господа". На что Серж высказался в духе - "Наган и шестидюймовка Канэ - это несколько разные системы, да и фехтуем мы не на якорях, а на шпагах, ну, в крайнем случае, на шашках".
Тут лейтенант окончательно всех привел в шоковое состояние - он предложил "перестрелять любых троих офицеров"... Ржевский вскочил и заорал, что он сам сейчас кое-кого пристрелит, без формальностей. А остальные, более трезвые члены компании, стали пытаться утихомирить спорщиков.
Тут лейтенант извинился и объяснил, что именно он имел в виду. Оказывается, он предлагал пострелять по бутылкам. Трое господ офицеров по сигналу стреляют по одной бутылке, а он по трем. Суть пари - если он свои три бьет быстрее, чем Ржевский со товарищи одну - счет за всю компанию оплачивают они, в противном случае он. Серж, да и ваш покорный слуга, обрадовались возможности наказать наглого морячка. Третьим стал некий поручик, крепостной минер. Он весь вечер зыркал на лейтенанта и ворчал, что его приятеля зря наказали за какие-то там батареи, контакты и прочую их минерскую заумность, ни мне, ни тем более тебе, душа моя, не интересную.