— Это тот, с которым в тюрьме была очная ставка?
— Да.
— Ну раз такое дело, достану тебе пистолет ТТ, — подмигнул мне солдат, покосившись на лейтенанта.
— Правда? — не поверил я.
— Правда.
— Насовсем?
— Конечно… пока война идет.
— Вот здорово! — не в силах был я сдержать своего восторга, но тут командир с двумя звездочками на погонах строго пригрозил солдату:
— Только посмей!.. С оружием не шутят. Это тебе не игрушка…
С этого момента у меня пропало всякое уважение к сероглазому лейтенанту и я решил, что он нисколько не похож на командира русского партизанского отряда. Тот считал меня настоящим разведчиком и мог поручить опасное задание, а этот — пистолет боится дать. Знал бы он, что у нас в Дятькове такие пацаны, как я, уже подрывали немецкие машины и эшелоны с боеприпасами: Да и я уже мог воевать, если бы не паняля учительница, предавшая нас. Но пистолет мне нужен был не для того, чтоб застрелить ее. Правда, она принесла мне и маме немало страданий. Несмотря на это, мне совершенно не хотелось ей мстить, я давно уже простил ее, и меня удивляло, что взрослые загораются таким негодованием, когда я рассказываю им о ее предательстве. Почему их так потрясает моя жизнь в оккупации? Ведь мы все так жили.
О своем несчастье я как-то уже не думал. Все страшное и тяжелое осталось позади. Мы с мамой живы. Чего еще нужно?!
А пистолет мне был необходим для того, чтобы стрелять в фашистов, о чем я уже давно мечтал.
— Мальчик, твоя родина разрушена гитлеровцами. Дома сожжены, люди живут в землянках. Есть нечего… Зачем тебе туда возвращаться? Поезжай лучше к нам, в Армению, у нас живут хорошо. Я тебе дам адресок моих родителей и напишу им письмо. Они тебя как дорогого сына встретят, — предложил мне однажды один солдат.
— Почему в Армению? Почему не в Грузию? — возразил ему другой, услышав этот разговор. — У нас в Грузии живут не хуже, чем в Армении. Винограду много, яблок много… Поезжай лучше в Грузию, мальчик. Море близко, купаться будешь…
— И у нас купаться есть где, — не дал ему договорить армянин. — Не слушай его — поезжай в Армению…
Они заспорили.
Подошел третий солдат с лычкой на погонах. Дружески хлопнул меня по плечу и сказал:
— Поезжай-ка ты лучше в нашу матушку-Сибирь на пельмени. Правда, там нет ни моря, ни винограда. Но зато сибирские пельмени во́ какие вкусные! — он сладко цокнул языком и показал мне большой палец.
В спор вмешался лейтенант:
— Да что вы к пацану пристали? — сказал он. — Поезжай туда, поезжай сюда… Зачем ему менять свою родину на пельмени и виноград с морем. Один великий писатель сказал, что даже «дым отечества нам сладок и приятен». Правильно, пионер?
— Правильно, — угрюмо мотнул я головой, все еще сердясь на него из-за пистолета, и так же угрюмо добавил: — Только и на родину мне сейчас возвращаться рано.
— Почему? — удивился лейтенант.
Мне почему-то не хотелось говорить ему о моей заветной мечте: разыскать на фронте своего отца, если только он жив, и с ним вместе вернуться в наше Дятьково.
— Так почему же рано ехать на родину? — повторил вопрос лейтенант.
Я подтянул штаны и, оглянувшись на бойцов, ответил словами популярной солдатской песни, которую уже не раз слышал:
— Потому что, потому что… «дорога к ней ведет через войну!»
Бойцы рассмеялись, и вдруг кто-то из них вздохнул и тихо начал:
Несколько голосов подхватили:
Все было, как в песне. Прифронтовой лес. С берез неслышно падали невесомые листочки, прихваченные холодными августовскими утренниками. Они легкими цветастыми бабочками кружились над головами бойцов и покорно ложились на стылую землю к их утомленным ногам, протопавшим пол-России. И так же, как в песне, где-то жалобно вздыхала гармошка, вторя мелодии, и далеко-далеко по лесу разносилось эхо. Душевно и самозабвенно пели солдаты, вперив задумчивый взгляд в потухший костер. Некоторые, растянувшись на траве, лежали навзничь, смотрели в глубокое небо. Другие, прикорнув под кроной белоствольной березы, сворачивали самокрутки или чистили оружие, чинили обмундирование или просто так сидели, навалившись спиной на ствол дерева, а в мыслях у всех, как видно, было одно: воспоминание о родине, тернистая дорога к которой пролегла через многолетнюю войну, через многие страны и логово фашизма. И еще казалось, что в эту счастливую минуту передышки между боями им действительно светила радость прошлых лет, счастье прежних, довоенных встреч. Возможно, для некоторых из них это будет последнее воспоминание о светлой жизни. Через несколько дней, а может, и через несколько часов — снова бой. Бой за все, чем жили вчера и что ждет их завтра…