Но так было тридцать лет назад. А сейчас мне уже сорок четыре года, и я иду по старому адресу, сохранившемуся у меня с военных лет, искать своих литовских друзей.
Мне хорошо знаком этот адрес: улица Жемои, дом № 6 — бывшая конспиративная квартира шяуляйского подполья, ее хозяева — Кужелис Павилас Стасевич, его жена Анеля Бенедиктовна и их дочь Казимера. Живы ли они? Цел ли их милый домик, когда-то приютивший меня? Что я им скажу, если они живы? Ведь они знали меня как Котикова Владукаса, а у меня сейчас совсем другая фамилия. Поверят ли они, что под фамилией «Котиковы» мы с мамой скрывались во время войны от гестапо? Это была одна из наших тайн, которую мы крепко хранили даже от них, своих друзей. Раскрытие ее означало бы для нас смерть.
Еле сдерживая волнение, я шагаю по четной стороне улицы Жемои и отсчитываю молниеносно убывающие номера домов: 12… 10… 8…? Что я вижу? После «восьмого» дома идет сразу «четвертый». А где же «шестой», как раз тот, который мне нужен? Может быть, от волнения я просчитался? Возвращаюсь назад и снова отсчитываю: 12, 10, 8… 4. Да, все правильно: за «восьмым» следует «четвертый», а «шестого» нет. Нет его и на нечетной стороне улицы. Куда же он подевался? Ведь был же когда-то дом № 6!
Недоумевая, я подошел к молодой женщине, копавшейся в соседнем огороде, и спросил у нее, не знает ли она, где дом № 6 на улице Жемои. Женщина с удивлением посмотрела на меня и на чистом русском языке объяснила, что такого дома здесь вообще не существует, но, по рассказам ее родителей, этот дом якобы сожгли немцы еще во время войны. Кужелисов она не знает и никогда о них не слышала.
У меня сжалось сердце: вот, оказывается, как появилась брешь в четкой нумерации домов на улице Жемои! Вот почему я ничего не знаю о Кужелисах с тех пор, как нас освободили! Их дом сожгли немцы. Возможно, они пострадали из-за нас или таких, как мы, русских беженцев. А может быть, накануне освобождения немцы разоблачили-таки подпольную антифашистскую организацию, членами которой являлись Кужелисы. «Так или иначе, их искать бесполезно, — решил я. — Если дом, в котором они жили, сожгли, то их самих, наверное, расстреляли».
Чтобы не тратить зря времени, я сразу же пошел по второму адресу, записанному мною в детстве на клочке старого бланка: «Улица Номеров, дом № 5, Волковас Вацлав, Шауль». Кто такой Волковас Вацлав я уже забыл: время унесло из памяти человека, который жил под этой фамилией. Он мог быть и врагом, и другом. Возможно, это надзиратель Шяуляйской каторжной тюрьмы, которому гестапо поручило наблюдать за мной. Он представлялся мне «добрым дядюшкой», и я, помню, знал его домашний адрес, так как я встречал его в Шяуляе, и он водил меня к себе домой, чтобы накормить и расспросить, где и как я живу. Так вот, возможно, это адрес надзирателя. Но может быть, это вовсе не его адрес, а портного, который переодевшись в фашистскую форму, смело пошел на риск, чтобы спасти меня и мою маму от германской каторги. Этот человек, наоборот, был связан с подпольной организацией Шяуляя. Чей же это адрес? Во всяком случае надо проявить осторожность, чтобы не попасть впросак.
Без особого труда я нашел дом № 5 по улице Номеров (ныне Басановича, 39). Оказывается, никакой Волковас Вацлав здесь не проживает и тоже никто из соседей не слышал такой фамилии. Я огорченно вздохнул: этого надо было ожидать — все-таки прошло тридцать лет! За это время сменилось целое человеческое поколение. Как видно, поздно я начал разыскивать его! Давно надо было бы бросить все свои срочные и неотложные дела и приехать в Шяуляй. Теперь я горько сожалел об этом.
Небольшую надежду заронил в меня один пожилой литовец-старожил, с которым я разговаривал. Он сказал, что во время войны в доме № 5 по улице Номеров действительно на верхнем этаже жил тюремный надзиратель, а на нижнем — портной, фамилии которых он сейчас не помнит, но сегодня же к вечеру постарается навести справки. Нумерация домов и название этой улицы со времен войны поменялись, поэтому трудновато будет искать, но он постарается. Старожил-литовец окончательно сбил меня с толку. Выходит, в одном и том же доме жили подпольщики и агент гестапо! Невероятно! Бред какой-то! И я, отчаявшись, махнул на все рукой и пошел разыскивать последний адрес, на который, собственно говоря, у меня было мало надежды: улица Мельникайте, дом № 163.