– В моих словах нет противоречия, ваше величество, – качает досадливо головой Брун. – Наша преданность вам не имеет почти никакого отношения к вашему королевскому статусу. Это всё человеческие титулы. Звериным сущностям до них мало дела.
– Объяснитесь! – требую жёстко.
Синнард тоже оборотень. И он не скрывал, что его внутренний зверь имеет очень веское влияние на его поступки. Мелькнувшее в мыслях подозрение, что вся его присяга и гроша ломанного не стоит, буквально вышибает почву у меня из-под ног. Но я ведь чувствовала, что он не играл и не врал! Я магию своего рода призвала! Он не мог её обмануть! Или мог?
– Ваше величество, не делайте поспешных выводов из необдуманных слов моего брата. Мы не так хорошо знакомы с человеческими понятиями и традициями, в отличие от вашего… советника Верра. Брун, скорее всего, неправильно высказался, – морщится с досадой Гедрок. – Давайте вы лучше спросите у своего… начальника Тайной Канцелярии, что значит его личная присяга вам и насколько она весомей обычной вассальной, принятой у людей. Уверен, он сможет всё объяснить намного лучше.
А вот тут он, пожалуй, прав. Действительно, лучше сразу и Синна спрошу. Нечего в наши разборки посторонних втягивать. А потом… а что потом, буду решать уже исходя из того, что услышу.
Чувствуя, как клокочет внутри привычная злость на одного слишком много занимающего мои мысли оборотня, я сминаю раскинутый над нами щит. Хочется сейчас же вернуться в столицу и вызвать бесового советника на откровенный разговор. Хочется, наконец, послать его куда подальше и окончательно. И, возможно, я так и сделаю, если окажется, что с присягой он меня всё-таки обвёл вокруг пальца. Но вместо этого я подзываю валяющего в снегу Шая, разворачиваюсь и иду дальше в сторону полигона. Там меня ждут друзья. Я заслужила возможность хотя бы немного побыть… собой.
О Синне потом подумаю. Что-то слишком много его стало в моей жизни. Час уже ничего не решит.
Но стоит мне выйти на опушку леса, я едва не спотыкаюсь на ровном месте, узрев высокую фигуру бывшего декана боевиков ровно на том месте, где он обычно всегда стоял перед строем студентов. Весь такой суровый, с руками за спиной, идеальной военной выправкой и впечатляющим разворотом широких плеч, строго сдвинутыми бровями и ледяным взглядом. Вот… БУКВАЛЬНО ледяным.
– О, Тайра, ты наконец пришла, – первым меня опять замечает Гант, почему-то стоящий на коленях перед ледяной статуей… Синна. – Смотри, как тебе? Похож?
Я растеряно обвожу взглядом остальных ребят. Морт, раскинув руки, плетёт что-то из магии льда. Дуан зачем-то катит к их творению большой снежный шар, а Онора стоит в сторонке и придирчиво осматривает ледяную скульптуру. Что здесь происходит вообще?
– Это что? Это вы зачем? – ошарашенно выдыхаю я, медленно подходя к друзьям в компании ледяного декана. – Это вы, пока я с Риком говорила?
– Не-е-ет, ты что? Мы ещё вчера начали, – Гант эмоционально взмахивает зажатым в руке инструментом, напоминающим узкую лопатку со специфическим утопленным краем. Кажется, долотом. – Я не настолько умелый мастер. Вот бы батю моего сюда, тот бы и за день управился. А мне тут ещё до вечера всё до ума доводить.
– Ага, – по-прежнему не в силах подобрать слова, бормочу я, обходя по кругу ледяного Синна. Ну-у-у, похож, да. Что-то СЛИШКОМ много его стало в моей жизни. – А-а-а-а… зачем?
– Как зачем? На память о лучшем декане боевого факультета, – хмыкает Морт, уже вовсю тискающий моего тасгара.
А тот и рад встрече со своим заботливым нянем, который смотрел за малышом, пока я не смогла его забрать во дворец.
– Будем приходить на полигон, а тут опять он злющий. Всё, как всегда, как положено. Жаль растает по весне. Но мы уже к тому моменту на боевой практике будем, а потом экзамены, и всё, прощай родная Академия.
– Могу устроить вам службу под его началом, если так соскучились? – у меня сначала невольно вырывается истеричный смешок, а потом я и вовсе начинаю смеяться. Представляю лицо Синна, когда он узнает об выходке ребят. – Думаю, он будет тронут таким отношением. Правда.
– А вот угрожать друзьям не надо, – ворчит Дуан зачем-то деловито сооружая рядом со скульптурой Синна ледяную скамейку. Укрепив своё творение парочкой заклинаний, выпрямляется и, довольно отряхнув руки, громко провозглашает. – Всё, Онора. Можешь идти целовать, теперь точно дотянешься.
– Это ещё зачем? – у боевички даже глаза на лоб лезут.