Торнхилл бессильно опустился на подушки.
– А вы уверены, что Генриетта Мария станет вам содействовать? Она молода и, насколько я слышал, упряма.
– Принцесса – добрая католичка. Она не станет сопротивляться внушениям духовного наставника.
– Неужто вы даже своих священников заставляете шпионить в пользу Франции?
Посетитель нахмурил брови. Сощуренными глазами он впился в Торнхилла, а тот вздрогнул и отвел взор.
Голосом, дрожащим от переполнявших его чувств, посетитель нараспев произнес:
– Я делаю все необходимое, чтобы обеспечить безопасность моего короля и моей страны. Все! И если для этого мои священники должны шпионить, то так и будет. Я намереваюсь использовать все средства, которые находятся в моем распоряжении. И от вас жду того же.
– От меня?
– Мне нужна девушка.
– Но зачем? Какая вам от нее польза? Посетитель сложил руки на коленях.
– Она свободно говорит по-французски и по-английски. Она доказала свою силу и смелость. И я надеюсь, что вы воспитали ее в ненависти к Англии.
Торнхилл приложил ко рту платок.
– Все, что вы говорите, правда. Она отважна и предана мне. Она ненавидит Англию, потому что я так требую. Но… – он отрицательно покачал головой, – она скучает по морю и по жизни на «Ястребе». Она не захочет этого делать.
Посетитель наклонился вперед, сжимая и разжимая ладони.
– Вы умный человек, капитан, и найдете способ убедить ее.
– Боюсь…
– Ничего не бойтесь. – Поведение посетителя вдруг изменилось, и, откинувшись назад, он улыбнулся. – Но притворитесь, что боитесь.
– Я вас не понимаю.
– Дайте ей понять, что если она не согласится на это предложение, то ваша жизнь будет в опасности.
Торнхилл уставился на своего гостя, соображая, что к чему.
– Вы говорите, что она предана вам, мой друг. Используйте эту преданность, чтобы заставить ее подчиниться вашей воле.
Торнхилл понимающе кивнул.
– Вы правы. Если она поверит, что без ее помощи мне грозит опасность, она согласится на все. – Пот выступил у него на лбу, и он рассеянно вытер его платком. – Да, на все.
Посетитель встал.
– Предоставляю вам самому определить время нашей следующей встречи, но предупреждаю – это должно быть скоро. Я уже начал приводить в действие мой план.
Кортни заметила едва уловимое изменение в поведении Торнхилла. Каждый день он отсылал ее ко двору, а сам в это время принимал посетителя. Даже старика Бони, который провел с капитаном всю жизнь, он прогонял на время этих таинственных визитов. Потом Торнхилл был тих и задумчив, со странным блеском в глазах наблюдая за Кортни.
Наконец он позвал ее к себе в спальню.
– Я уже старик, – сказал он, внимательно глядя на нее.
– Вы говорите ерунду. – Кортни устроилась в кресле около его постели. – Вас просто утомляет этот город.
– Да. – Он на минуту прикрыл глаза, затем снова пристально посмотрел на нее. – Тебя раздражает Париж?
Она кивнула головой, боясь сказать что-нибудь обидное для него.
– Тогда, возможно, тебе следует его покинуть.
Кортни от неожиданности раскрыла рот. Как она хотела освободиться из этой тюрьмы!
– Мы возвращаемся на «Ястреб»?
– Нет. Я должен остаться здесь и набраться сил. Но ты можешь уехать.
– Я? Оставить вас одного? Куда я поеду без вас?
Ей показалось, что он улыбнулся, но тут же его губы сомкнулись.
– Я говорил тебе, Кортни, как я ненавижу англичан. Но я не говорил почему.
Кортни была удивлена столь неожиданным поворотом разговора. Прежде Торнхилл не баловал ее своей откровенностью.
– Когда я был значительно моложе, английский король Яков I лишил меня всех земель и титулов.
– Но почему? За что он вас наказал? Торнхилл сощурил глаза.
– Есть много способов наказать человека ни за что. Разумеется, человека богатого. Достаточно его оклеветать, и это принесет выгоду многим.
– Я ничего не понимаю.
Торнхилл приложил ко рту шелковый платок, затем тихо сказал:
– У Якова был двоюродный брат, который домогался моих земель. Земель, – добавил он с гневным рычанием, – которые были всегда во владении нашей семьи. Меня обвинили в заговоре против короля, Яков объявил меня врагом монархии и лишил всех земель и титулов, отдав их своему родичу.
– Почему же вы не протестовали?
– С королевским указом не спорят. У меня был единственный выбор, кроме смерти, – покинуть Англию и присягнуть на верность другому монарху.
– Почему вы рассказываете мне это теперь, отец?
Он слегка улыбнулся и снова приложил платок к губам.
– Ты ведь меня любишь, Кортни? Любовь? Она не помнила, чтобы Торнхилл когда-либо произносил это слово. Любовь? Он был ее отцом, капитаном «Ястреба», ее учителем и ее командиром. В десятках сражений она предпочла бы скорее умереть, чем ослушаться его. Но любить?