Рори, однако, отметил, что, несмотря на дружескую симпатию, никто никогда не дотрагивался до нее. Никто. Моряки «Ястреба» старались даже близко не подходить к ней. Никто никогда не брал ее за руку, не касался рукава рубашки. Странно, словно она прокаженная.
Рори повернулся и, щурясь от солнца, изучал высокую фигуру угрюмого капитана, стоявшего рядом с рулевым. Торнхилл смотрел на девушку и, как обычно, хмурил брови, что придавало ему сходство с самим дьяволом. И Рори подумал, что у капитана черные не только волосы и глаза, но и душа тоже. Для всякого, кто видел его, это было ясно. Такой человек не сможет жить без кровавых битв, он получает удовольствие от убийства. Глядя на капитана, Рори спрашивал себя, что за темные дела ожесточили сердце и душу этого человека.
– Пошел в трюм, английский пес! – Один из матросов, щелкнув хлыстом, ударил Рори по спине – вереницу невольников повели вдоль отмытой до блеска палубы.
Спускавшаяся по рангоуту Кортни услышала щелканье хлыста и поморщилась. Хотя она более десяти лет своей жизни провела на борту этого корабля, но так и не смогла привыкнуть к жестокости. Люди, вынужденные жить скученно в течение долгого времени, вымещали злобу и раздражение друг на друге, а еще чаще – на невольниках, которые были удобной мишенью для беспричинной ярости.
Она заметила, что высокий, широкоплечий невольник весь напрягся, чтобы не закричать от боли. Он привлек ее внимание с первого дня своего появления на борту корабля. Высокий, выше даже Торнхилла, он, несмотря на тюремную бледность, источал силу и энергию. Хотя он был невольником, одетым в тюремные лохмотья и позвякивающим цепями, его окружала аура властности. Она попристальнее пригляделась к нему. Его можно назвать даже, красивым. Широкие плечи и мускулистое тело. Волосы, даже спутанные и грязные, отливают рыжеватым блеском. Отросшая на подбородке щетина тоже рыжая. На лице ярко выделяются голубые глаза – более глубокого оттенка, чем океан. Голубее, чем небеса. Именно его глаза притягивали ее, когда она замечала, что он смотрит на нее. Они, казалось, заглядывали ей в душу.
Она удивлялась сама себе – ее привлекает мужчина, да к тому же невольник. Кортни избороздила морские воды по всему миру, испробовала вкус индийских пряностей и спелых сладких африканских фруктов. Носила китайские шелка и бродила по благоухающим берегам таинственных островов Карибского моря. Наблюдала восход солнца в Индийском океане, которое, подобно сверкающему оранжевому шару, поднималось из вод. Плавала под звездным куполом черного бархатного неба Средиземноморья. За эти годы она успела превратиться в красивую, образованную девушку, уверенно и непринужденно чувствующую себя в мужском мире. Ни разу ни один мужчина не заинтересовал ее.
Кортни вдруг сообразила, что она беззастенчиво уставилась на невольника. Покраснев, она в смятении отвернулась, а когда обернулась снова, то увидела, что он продолжает, прищурившись, изучать ее. Ей показалось, что она больше ни минуты не вынесет его взгляда. Вскинув голову, она решительно прошла мимо вереницы невольников, направляясь в камбуз, чтобы провести часок со своим единственным другом – Бони.
Костлявый маленький человечек по имени Бони ходил среди невольников, раздавая мазь, которая воняла хуже трюмного смрада и жгла так, что лучше было попасть сразу в ад. Мазь была собственного приготовления Бони и, несмотря на отвратительный запах, помогала – язвы затягивались и покрывались коркой, кровоточащая плоть заживала. Сгорбленный старикашка делал это не из человеколюбия, а по необходимости, во всяком случае, так он говорил себе. Ведь он сам выбрал участь пирата, по собственной воле последовал с Торнхиллом в изгнание. И хотя ему были известны все жестокости, совершенные этим человеком, его преданность Торнхиллу не знала границ. Он был рядом с ним с детства и никогда не покидал его. Поэтому он оправдывал свою доброту необходимостью.
По необходимости он подружился и с маленькой девочкой, заброшенной в незнакомый жестокий мир. Для выживания ей требовался опекун. Грубоватый с другими, с девочкой Бони всегда был ласков. Он души в Кортни не чаял и стал не только ее единственным другом, но и воспитателем. Он заменил ей если не отца, то деда. В это не вмешивался никто, даже сам капитан.
И с раздачей мази происходила та же история. Добрый или недобрый, Бони точно знал, что это лекарство необходимо, иначе на борту корабля не останется невольников. Поэтому каждый вечер, когда невольники возвращались в трюм и их приковывали к стене, он ходил и раздавал мазь.