— Та-ак, — сказала она, поворачиваясь к Сильвии. — Я вижу, Димьену удалось тронуть твое сердце.
— Так ты все знаешь?! — девушка покраснела еще больше.
— Я не была бы королевой, если бы не замечала даже того, что твориться у меня под самым носом, — улыбнулась Менестрес. — Он давно любит тебя, но скрывал свои чувства, боясь моего гнева. Ведь ты мне как родная дочь, и кому, как не ему знать это.
— Но ты все-таки узнала.
— Разумеется. Мы слишком долго знаем друг друга. Недавно я поговорила с ним и сказала то, что сейчас говорю тебе. Я не имею ничего против ваших отношений.
— Правда?
— Конечно. Ты уже взрослая и вольна сама выбирать себе друзей или возлюбленных. Если бы на месте Димьена был бы кто-то другой, вампир или человек, я все равно не стала бы вмешиваться, если только тебе не грозила бы опасность.
— Ты самая замечательная, мама! — воскликнула Сильвия, обнимая ее.
— Спасибо, — ответила Менестрес, тоже обнимая ее. — Вы с Димьеном прекрасная пара. Поверь мне, Димьен мудр, он может многое дать тебе. И он никогда не причинит тебе зла.
— Я знаю, — тихо сказала девушка.
В комнате на некоторое время повисло молчанье. Его нарушила Сильвия, подняв голову и посмотрев на свою приемную мать, она робко спросила:
— Скажи, что с тобой? В последнее время ты так редко бываешь дома, и выглядишь такой счастливой, словно то, что давно мучило тебя, наконец исчезло. Я никогда не видела тебя такой.
Прежде чем ответить, Менестрес негромко вздохнула, а затем сказала, улыбнувшись:
— Похоже, проказник Амур зачастил в этот город.
— Ты тоже полюбила?
— О, этому чувству уже не одна сотня лет. Но я хочу, чтобы ты знала одно. Когда я впервые встретила тебя — в моей жизни был очень тяжелый период, я недавно потеряла близкого мне человека. Следующие двадцать лет я предвидела провести в унынии, вдали от всех, но я встретила тебя. Ты стала мне дочерью и вернула мне радость жизни. Заботясь о тебе, я не так остро чувствовала боль утраты. Ты — самый дорогой мне человек, мой ребенок, хоть и не я дала тебе жизнь. И так будет всегда.
— Зачем ты мне все это говоришь? Ты хочешь покинуть меня? — встревожено спросила Сильвия.
— Нет, моя дорогая. Наоборот. Возможно, скоро в наш дом войдет еще один человек.
— Тот, кого ты полюбила?
— Да. Тот единственный, который сможет разделить со мной вечность.
— Значит он действительно не такой как все. Я знаю, ты прекрасно разбираешься в людях, и не только в них. И если ты так говоришь, значит так оно и есть. Я рада, что нашелся тот, кто сделает тебя счастливой.
— Ты действительно стала взрослой, — только и сказала Менестрес, потрепав ее по волосам.
Ней и Шон выяснили все, что только возможно было выяснить об охотниках на вампиров и при этом не раскрыть себя. Через неделю они предоставили Герману, своему хозяину, полный отчет. В нем было краткое досье на каждого из охотников, и более полное — на главного из них. Герман сразу же принялся за его изучение, отослав вампиров и оставшись в одиночестве. Он не доверял никому.
Герман читал досье на Грэга Вилджена и узнал из него много интересного. Оказывается, именно этот человек был одним из тех двоих, что остались в живых после нападения на Менестрес и ее любовника. Вполне вероятно, что он собрал новый отряд охотников не столько из благородных побуждений, сколько из жажды мести. Это порадовало Германа, он знал, что сможет использовать эти сведения с максимальной пользой. В его голове уже созрел новый план мести, и в этом плане главный охотник на вампиров города играл не последнюю роль.
Внимательно изучив предоставленные ему сведения, Герман уничтожил папку, сжег ее дотла. Он не доверял никому. Даже к своим самым верным вампирам доверие его было неполным.
Менестрес спала в своей кровати, которая была плотно закрыта, надежно укрывая ее от солнечного света, да и вообще от всего внешнего мира. Ее сон был глубоким, похожим на смерть. Ее сердце сейчас билось не больше десяти ударов в минуту, а при желании могло не биться вовсе. Но вот сердцебиение стало чаще, вампирша открыла глаза. Даже сквозь толстый защитный слой стенок кровати, который даже не всякий автоген способен был распилить, она почувствовала, что кто-то вошел в ее комнату, и тут же включились все ее защитные инстинкты, которые срабатывали безотказно, несмотря на то, был то день или ночь.
Нежданный гость еще даже не успел переступить порог, а кровать, повинуясь действиям Менестрес, открылась, и она встала, готовая ко всему.