Вечером по рынку пополз слух: варвары будут штурмовать город, а на рассвете люди хлынули из городских ворот.
Римляне на этот раз не мешали горожанам уходить, даже подгоняли: мол, чем меньше варваров в городе, тем надежнее.
Двадцать гонцов с письмами, скрытыми под одеждой, в поясах, в подошвах, в… да мало ли где можно спрятать тонко скатанный папирусный листок, смешавшись с толпой, покинули город, и в тот же вечер колдунья читала первое перехваченное послание. Сперва про себя, потом вслух, для ознакомления, как она сказала, после чего спросила:
– Что думают о письме благородные мужи? Овазий?
– Почему он? – возмутился Авес, но женщина успокоила его.
– Последней буду я. Мы слушаем тебя, Овазий.
– Поднять армию и стереть римлян с лица земли, пока к ним не подошла подмога.
– Авес?
– Стереть их в пыль, и как можно скорее.
– Зефар?
– Не знаю… Сколько было писем?
– Очень много, и хотя бы одно из них дойдет.
– А вот когда дойдет? Мне думается, что помощь римляне получат не скоро. Поэтому я предлагаю продать пленных и, развязав себе руки, начать осаду. Запасы в городе невелики, так что к зиме мы с городом вполне справимся, ну а там, если помощь к римлянам подойдет, встретим и ее.
– Урл?
– Зефар говорит разумно, только мне кажется, что госпожа не согласна с ним. Наверно, она знает что-то еще?
– Не знаю, но догадываюсь. И с Зефаром согласна. Если мои предположения верны, римляне в драку не полезут, и через день-два здесь у нас будет их покорное прошение о мире.
– Им? Мира?!
– Им, Авес, но условия будем ставить мы.
– Какие условия?
– Ну, Авес, неужели не знаешь? – снисходительно осклабился Зефар. – Город наш, за пленных пусть платят выкуп, остальных разоружить и пусть убираются, пока целы.
– Слово в слово, Зефар. Прибавь сюда, что они должны вернуть награбленное, – серьезно закончила речь Зефара женщина.
– А если они не запросят мира? – не желал сдаваться Авес.
– Начнем продавать пленных. Если и тогда не одумаются, будем брать город штурмом, но ударим неожиданно. Ты, Авес, держись поближе к городу, но на глаза римлянам не лезь. Твое дело: следить, чтобы римляне не пополняли запасы. Это тоже осада, но тихая и бескровная.
– Понял, – не слишком радостно согласился Авес.
– Если случится что-то неожиданное, Урл тебе поможет. И еще вот что: Урл, Зефар, вы ведь знаете купцов? Так вот, передайте им, что мы хотим продать пленных, а уж они найдут покупателей, если римляне не поторопятся с договором.
Урл поспешно ответил за двоих:
– Конечно, поторопятся, если, как говорит госпожа, пустить весть по языкам.
– На этом и решим?
Гонца Октавиан послал четыре дня спустя, в открытую и без охраны. И остановили гонца так же в открытую, на виду у часовых на стене:
– Куда спешишь?
Воин наклонился к варвару, вцепившемуся в узду его коня, сказал:
– Благородный Гай Лициний Октавиан шлет послание Совету.
– Где письмо? – быстро спросил варвар.
– Приказано передать из рук в руки.
– Хорошо, Гелен! Азин! Покажите римлянину дорогу, – и пока воины седлали коней, спросил: – Что там у тебя?
Римлянин успокоил пляшущего коня, сказал негромко, но внятно:
– Мира просим.
Потом его долго передавали из рук в руки, а вместе с ним катилась и весть: римляне запросили мира. Обратно гонец вез письмо Совета, в котором перечислялись требования варваров, а также говорилось о том, что Гай Лициний Октавиан может приехать сам или прислать для переговоров доверенных лиц. На переговорах Совет милостиво рассмотрит то, что смогут предложить римляне, и назовет окончательную цену.
Получив такое послание, Гай Лициний задумался. Варвары требовали от него все, что у него было, и даже более того. Конечно, на переговорах он, возможно, и уговорит их снизить запрошенную цену, но намного ли? А еще надо будет сделать подарки вождям варваров…
А как отнесутся в Риме к тому, что он вместо семи легионов приведет в Италию толпу разоруженных воинов? Конечно, то, что он собирался сделать сейчас, противоречило закону, но не выше ли любого закона благо хранимого Богами Рима?
– Рубелий, вели разыскать Дардана, Хриса и Меропа. Я хочу видеть их.
Купцов Гай Лициний принял очень сдержанно и сразу начал деловой разговор:
– Мне нужны деньги. Пятьдесят миллионов сестерций.
Купцы переглянулись. Улыбаясь, Хрис ответил за всех:
– У нас нет таких денег.
– Может, вам подворачивается выгодная сделка? – лицо римлянина перекосилось от ярости, глаза засверкали, как уголья, голос стал низок, зазвучал приглушенно. – Смотри, Дардан, смотри, Мероп, смотри, Хрис, как бы эта сделка не стала для вас последней в жизни!
– О какой сделке идет речь? – возразил Хрис. Лицо и голос его выражали полное недоумение. Пожалуй, даже слишком полное, чтобы быть искренним. – Если у нас нет денег?
– Лжете, подлые греки! – голос Октавиана загремел, отражаясь от высокого потолка. —Лжете! Вы хотите нажиться, торгуя сыновьями Рима!
– Ну, какие же они сыновья Рима? – Мероп, в отличие от Хриса, даже не пытался разыгрывать ни недоумения, ни сожаления. – Сброд, собранный по всем провинциям!
– Молчать! – циничная улыбочка Меропа свидетельствовала о том, что гнева его купцы не слишком уж испугались. – Или вы даете мне деньги, или…
Мероп опять скривил губы. Теперь уже презрительно:
– Благородный Гай Лициний Октавиан забывает, что Рим далек только для него.
Октавиан впился в купца бешеным взглядом, но того мог пронять разве что расплавленный свинец.
Скинув с лица гримасу гнева, полководец заговорил вновь. Негромко, жестко, властно:
– Я сказал: молчать! Или в течение недели я получу требуемую сумму и расплачусь с варварами, или… Во втором случае ответа из Рима вы не дождетесь.
Купцы опять переглянулись.
Положение Октавиана было почти отчаянное, и потому поступки его тоже могли оказаться самыми отчаянными. Он был смертельно опасен. Надо осаживать назад.
– Не слишком ли горячится благородный Гай Лициний Октавиан? – заговорил Хрис. – Пятьдесят миллионов – немалые деньги…
– Возможно, мне понадобится и больше. Не тяните время, бездельники. Какой вы хотите процент?
– Процент и обеспечение.
Октавиан посмотрел на купца, как на слабоумного.
– Побойся Богов, грек. Будь у меня обеспечение, стал бы я обращаться к вам? Нет, вы дадите мне деньги под запись, без залога. И не вздумайте ломить проценты!
– У нас нет таких денег.
– А я говорю, что деньги будут, или я выцежу из вас по капле всю вашу вонючую кровь. Впрочем, – он ласково улыбнулся, словно нашел выход из безвыходного положения, – если у вас нет денег, я возьму любые ценности. Варвары не станут разбираться, чем я заплачу им: золотыми и серебряными монетами или золотыми и серебряными украшениями. Да хоть слитками. Лишь бы цена их устроила.
– Благородный Гай Лициний Октавиан, прошу выслушать нас, – опять заговорил Хрис. – Подумай сам, откуда у нас такие деньги? Земли здесь небогатые, то золото, что мы взяли с собой, – давно стало твоим. Им мы заплатили за пленников, продать которых, увы, не смогли. Варвары освободили их по праву силы. У нас сплошные убытки. Жить нечем. А ты взял всю царскую казну.
– Хрис, когда ты видел полную царскую казну? Она была пуста. Две-три монетки, и те запылились. Но даже и эти крохи придется вернуть.
– В таком случае выслушай нас, благородный Гай Лициний Октавиан. Тридцать тысяч воинов не стоят пятидесяти миллионов сестерций. За такие деньги можно без труда навербовать и вооружить новые легионы. Не лучше ли будет, если Гай Лициний Октавиан покинет город?