— Ага! — заморгав, воскликнул Гален. — Лихо! — Он рассмеялся. Скосил глаза на Кусаку и ласково пожурил его: — А ты ведь все знал, верно? Ты все знал!
Кусака радостно подвыл в знак согласия.
Гален расслышал голоса, зовущие его бежать дальше, однако пропустил их мимо ушей, понимая, что находится в безопасности именно там, где стоит. Постепенно буйство соли пошло на убыль. Смерчи улеглись, да и рябь стала слабее. Соляное плато неторопливо возвращалось к привычному покою, и только большущее темное пятно напоминало о недавней катастрофе — настолько крупное, что по сравнению с ним площадка, на которой в первом переходе производил раскопки Гален, выглядела бы ничтожной кляксой.
Во вновь наступившем безмолвии до слуха Галена донеслись шаги. Археологи подошли к нему и как зачарованные уставились на отметину, оставленную грандиозным взрывом. Долгое время никто не решался заговорить.
— Никогда не видывал ничего подобного, — выдохнул наконец Пейтон, прервав затянувшееся молчание.
Гален окинул взглядом растерянные лица друзей: Холмс и Милнер были бледны и безмолвны, а Фланк все еще дрожал и глаза у него были подозрительно влажны.
— Все кончилось? — негромко спросил Дрейн.
— До поры до времени, — ответил Пейтон.
— А Киббль? — повернулся к нему Гален.
— Мы бессильны помочь ему, — грустно, но твердо промолвил Пейтон. — Даже если бы мы отыскали его во всем этом… — Он безнадежно махнул рукой. — Он уже стал частью соли.
Никто не усомнился в справедливости слов вожака, да и попрекнуть его никому не вздумалось. Все они осознавали риск, связанный со своим ремеслом. Задача Пейтона изначально сводилась к тому, чтобы вывести их туда, где соль неустойчива, но никто не смог бы заранее предсказать жуткое извержение, свидетелями которого они только что стали.
Теперь к людям вернулись и бики. Их разбросало по всей равнине, избежать ударов им не помог даже их особый инстинкт. Казалось, они столь же потрясены происшедшим, как и люди. Один из зверьков погиб вместе со своим хозяином, и остальные не сумели даже предупредить его.
Милнер положил руку на плечо Пейтону.
— Ладно, старина, — врастяжку произнес он. — Ты оказался прав.
— Что так, то так, — согласился Холмс. — Такого извержения я еще не видел!
Эти слова как будто стряхнули с людей ужас и оцепенение, в котором они пребывали, и все разом заговорили, они говорили без умолку, собирая свой скарб, раскиданный в паническом бегстве по всей равнине.
— Видел тот выплеск? Шагов, считай, на двадцать в высоту!
— А вспышки в нем? Всех цветов радуги.
— Если наверх не вышвырнуло ничего стоящего, значит, мы ошиблись в выборе профессии.
— Наверное, нам даже не придется глубоко копать. Все может оказаться прямо на поверхности.
Теперь, когда непосредственная опасность миновала, каждый из археологов вновь загорелся обычными надеждами и мечтами. Да и рассказ о только что происшедшем прикует всеобщее внимание в застольных беседах в любом трактире на много лет вперед. Причем на этот раз им даже не придется преувеличивать.
Как только люди собрались с духом, Пейтон распорядился о начале и организации работ.
— Работать будем парами. — Его голос звучал с былой властностью. — Сперва расчертим площадку на четыре части, чтобы проверить, не выбросило ли что-нибудь прямо на поверхность. И одновременно наметим места предстоящих раскопок. Только надо действовать осторожно. Могут быть ямы. А уж трясина — непременно. Выпустим всех биков сразу. Держите их при себе и следите за их поведением. Возможно, все успокоилось еще не окончательно. — Сделав паузу, он добавил: — И припасы тоже разделим. Часть оставим здесь, а часть возьмем с собой. Так мы не останемся совсем без еды, если зыбучая соль вдруг вернется.
— Будем надеяться, не вернется, — пробормотал Холмс.
— Когда определите места раскопок, дайте мне знать, — продолжил Пейтон. — Если найдете что-нибудь крупное, зовите остальных. Тут надо играть всей командой.
Он огляделся по сторонам в ожидании дополнительных вопросов, но таковых не последовало, и археологи приступили к работе.
— Пошли, — предложил Галену Дрейн. — Возьмем себе тот участок.
Пейтон с Милнером занялись центром, а несуразная, но неразлучная парочка в составе Холмса и Фланка взяла себе дальний участок.
Уже на первых шагах Гален задумался об изначальных причинах, которые побудили его присоединиться к археологам. Он вспомнил каменные таблицы и таинственные зашифрованные письмена и подумал о том, не удастся ли и ему найти что-нибудь в том же роде. Эта мысль взволновала его куда сильнее, чем мечты о золоте и драгоценных камнях, обуревавшие его товарищей. Так или иначе, вскоре у него не осталось времени на праздные размышления — все силы и вся энергия стали уходить на работу лопатой. Грубая соль осыпалась и забивалась в голенища сапог, приходилось тщательно выверять каждый шаг, прежде чем перенести тяжесть тела на одну ногу. Медленный и изнурительный труд привел к тому, что все выдохлись задолго до полудня.
Первое прочесывание выброса не увенчалось успехом. Пригоршня почерневших костей, несколько цветных камушков и невдохновляющая коллекция всевозможного хлама оказались единственным вознаграждением за утомительные утренние труды. Утешало археологов только то, что зыбучая соль вроде бы не возвращалась, да и бики, по-видимому, не ждали от нее никакого подвоха. В конце концов, как подчеркнул Пейтон, пищи и питья им хватит на несколько дней, если, конечно, они будут разумно вести себя, так что причин спешить не было. Самые жаркие часы дня они провели отдыхая, а когда зной пошел на убыль, возобновили поиски и раскопки.
Гален с Дрейном решили копать там, где нашли кучку древних костей, что и составило их единственную лепту в общий улов. Взяли лопаты и причитающуюся им часть припасов и отправились к заранее отмеченному месту. На этот раз им удалось сократить путь, потому что опасные точки маршрута они уже знали. Кусака и бик Дрейна, предоставленные самим себе, вели себя каждый на свой лад: Кусака играл и резвился, тогда как взрослый бик ступал важно и с презрением поглядывал на неразумного детеныша.
Под пристальными взглядами зверьков двое юношей начали копать круглую яму большого диаметра. Соль здесь была мягкой, она еще не успела слежаться, и отбрасывать ее было легко, однако уже убранная соль все время осыпалась, так что для того, чтобы выкопать яму поглубже, приходилось постоянно увеличивать ее диаметр. Это была трудная и противная работа — и по-прежнему им не попадалось ничего, кроме дряхлых костей. В один момент, правда, они нашли безупречно белый человеческий череп, при виде которого у юношей по спине побежали мурашки, но он был столь же никчемен, как и все их остальные находки. Они закончили на закате, разочарованные и до полусмерти уставшие.
Да и другим повезло ненамного больше. Совместными усилиями им удалось раздобыть лишь несколько трухлявых древесных обломков, чуть ли не насквозь проржавевшую полоску металла, горшечные черепки да несколько ниток цветных бус. Из-за них чуть было не разгорелся спор, однако тут же выяснилось, что бусы — из обыкновенного стекла. Нашли они и пару-тройку истлевших почти до неузнаваемости тряпок. Чем бы ни были когда-то эти вещи, сейчас от них никому никакого проку не было и быть не могло, поэтому никто, кроме Галена, и не обратил на них внимания. Только он какое-то время присматривался к ним в уже наступивших сумерках, но так и не сумел прийти к какому-нибудь определенному выводу.