— Может, она рамахана?
— Вряд ли, — покачала головой Джийан. — Ни в одном из монастырей не учат Венче. Даже конары из Плывущей Белизны не знают этот язык в совершенстве.
— Тогда, наверное, она друуг.
— Вот это более вероятно. Только зачем друугу забираться так высоко в Дьенн Марр? Ведь они живут в пустыне, в Большом Воорге.
— Зато друуги путешествуют. По крайней мере так говорят.
— Нужно спросить у Перрнодт. — Джийан протянула руку. — Покажи мне жезл.
Риана передала ей молочного цвета жезл.
— Итак, это гороновый цилиндр.
— Чтобы его активизировать, нужно нажать на маленький золотой диск. Правда, боюсь, у тебя ничего не получится. Миннум говорил, что у него только два заряда, а я израсходовала их у коррушей.
— А с чего ты взяла, что этот жезл стреляет гороном?
— Так сказал Миннум. — Риана забрала жезл у Джийан. — Похоже, он прав, ведь я смогла убить Нита Сэттта.
— Откуда мог взяться этот жезл? — нахмурилась Джийан. — Работа явно не в’орнновская.
— Понятия не имею. И Миннум тоже не знает.
— Будь у нас побольше таких цилиндров, мы бы без труда вернули себе Кундалу.
— Бесполезно ждать у моря погоды. — Риана молча крутила оружие в руках. — Других цилиндров у нас нет, а как зарядить этот, я не знаю.
— Что же тебя беспокоит, Тэйаттт? — спросила Джийан, проникаясь переживаниями сына.
— Не знаю, — перекатывая цилиндр между пальцами, проговорила Риана. — Мне кажется… — Она приложила палец к виску, будто пытаясь оживить воспоминания. — Цилиндр кажется таким знакомым.
— Хочешь сказать, что у Рианы когда-то было подобное оружие?
— Не знаю, — покачала головой девушка. — И все-таки почему он выглядит таким знакомым?
— Память лучше не подстегивать, и рано или поздно ты все вспомнишь. — Джийан ободряюще сжала плечо Рианы. — Не нужно мучить себя сейчас, Тэйаттт. Есть дела поважнее. Раз архидемон вернулся в Бездну, дверь в Хранилище открыта для тебя… Самое время возобновить поиски Жемчужины.
— Я готова.
Джийан одобрительно кивнула.
— Давай отыщем остальных и расскажем о наших планах!
— Отлично! — Риана первой пошла к выходу из большой пещеры. — Я очень соскучилась по солнцу.
Внезапно стало совсем темно. Голова закружилась, и Курган почувствовал, что падает. На мгновение пальто раскрылось и стало похоже на парашют. Нит Нассам и Курган оказались на узкой, блестящей, как зеркало, дорожке. Вокруг зияла пустота, и лишь слышался глухой гул сотни двигателей. Кургану этот звук показался знакомым. Они были в гэргоновском Храме Мнемоники!
Вслед за Нитом Нассамом регент шел словно по узкой тропке, смутно различая очертания и блеск других дорожек. Их было так много, что казалось, он попал в гигантскую паутину. Вскоре гул превратился в грохот, и Курган увидел стремительно приближающийся шар из блестящей бронзы. Он был таким огромным, что регент не разглядел ни верха, ни низа. Из отверстия люка просачивалось ярко-малиновое сияние, и среди грохота Курган смог различить ритмичные удары молота о наковальню.
— Что это? — вытянул шею правитель, но его спутник двигался так быстро, что Курган успел рассмотреть лишь красноватые облака, стремительно проносящиеся мимо огромного металлического агрегата, и уродливые тени, рожденные языками пламени.
Естественно, Нит Нассам не потрудился ответить. А Кургану стало не по себе — ему показалось, что кто-то невидимый копается в его самых сокровенных мыслях.
Однако всегда славившийся здравым смыслом регент тут же отбросил все страхи и стал размышлять, как обмануть назойливого гэргона.
Через несколько секунд они перешли на движущуюся дорожку, которая понесла их сквозь серую пустоту. Наконец они достигли другого шара. Входом, как сразу догадался Курган, служил люк. Нит Нассам поднял крышку и исчез внутри. После секундного колебания за ним последовал Курган.
Тринадцать каплевидных светильников вращались по овальной орбите, источая холодное голубое сияние. Внутреннее помещение имело ромбовидную форму. Украшенные изысканными кундалианскими фресками стены густо заросли апельсиновой сладостью. Лаборатория Нита Батокссса.
Курган осторожно коснулся ранки в горле. Он был здесь совсем недавно, в плену у Пэфороса. Именно здесь капли ядовитой слюны обожгли горло, оставив ранку в форме перевернутого полумесяца.