— Неужели нельзя быть погибче? — склонив голову, спросил Курган.
Меннус покачал головой.
— Вы же знаете, что нет.
Укрепившись во мнении, что кхагггуны не умеют плести интриги, Курган пересек комнату и, раздвинув тяжелые синие шторы, открыл балконную дверь. Он вышел на балкон и услышал за спиной шаги контр-адмирала. На балконе стоял небольшой столик, а на нем — блестящая спираль с неглубокой верадиумовой чашей на конце. В чаше лежало пять маленьких пятиугольников из слоновой кости. Курган стоял у резной каменной балюстрады. Когда-то за балконом располагался розовый сад Элевсина Ашеры. Во время краткосрочного пребывания на посту регента Веннн Стогггул передал сад любовнице Ашеры, а потом Курган посадил там апельсиновую сладость. Нита Батокссса тошнило от запаха апельсиновой сладости, и, глядя на сад, молодой правитель всегда испытывал радость.
— Вижу, вы играете в варрниксс, регент, — наконец сказал Иин Меннус, показав на блестящую спираль.
— Да, мне нравится эта игра.
— Чтобы научиться играть в варрниксс, необходимо иметь определенный склад ума. Пожалуй, я смогу оценить уровень вашей игры.
— А я — вашей. — Улыбаясь, Курган повернулся к Меннусу. — Хочу назначить вас новым звезд-адмиралом.
— Регент? — Меннус широко раскрыл глаза.
— В кхагггунском командовании царит хаос. Последние два звезд-адмирала оказались предателями, они пытались плести интриги против регента. Хочу положить этому конец. Здесь и сейчас.
— Я солдат, регент, и не умею руководить.
Курган подошел поближе.
— Между нами, контр-адмирал, я больше не доверяю высшему командованию. Они, как вы точно выразились, проводят слишком много времени в злачных местах. Лень и разврат порождают злобу и зависть. Последняя кража бойцами Сопротивления целого конвоя новейшего вооружения — наглядное доказательство их слабости. Такое командование никуда не годится, значит, мы отправим его на покой. Порядок, стабильность и дисциплина среди кхагггунов должны быть восстановлены. Иначе они станут уязвимыми даже для бойцов Сопротивления.
— Регенту должно быть известно, что я последний из кхагггунов, который преклонит колени перед гражданским начальством.
— Именно поэтому вы и выгоните тех, кто развращает кхагггунов, а остальные пойдут за вами словно овцы.
Толстые пальцы Меннуса вцепились в балюстраду — он глянул вниз на побеги апельсиновой сладости, на которых распускались первые цветы.
— Если у меня когда-нибудь будет сад, что маловероятно, я посажу в нем истлевшие кости моих врагов. Интересно, что из них вырастет?
— Не знаю.
— Ничего, регент, абсолютно ничего. — Адмирал повернулся к Кургану. — Моя мечта — видеть армию кхагггунов сильной. Если я и соглашусь… Всю структуру армии нужно будет изменить.
Курган молчал.
— И еще кое-что.
За толстыми стенами дворца слышался шум Аксис Тэра. Надвигалась ночь, вечерняя суета прекращалась. Курган молчал. Он знал, какой будет последняя просьба контр-адмирала, и был готов ждать.
— Давать кхагггунам статус касты избранных неразумно, в этой идее и кроется причина морального разложения. Высшее командование думает не об обороне, а о том, как урвать кусок пожирнее. Согласитесь, бизнес — занятие для баскир, а вовсе не для кхагггунов. Думаю, вы меня понимаете. Ведь за недолгое время у власти вы успели уничтожить все воспоминания о правлении вашего отца.
— Вы меня удивляете, контр-адмирал. Длительное пребывание на западе не мешает вам быть в курсе дел.
— Информация и бдительность, регент, — парировал Иин Меннус.
Курган кивнул, беседа прошла лучше, чем он себе представлял.
— Дайте мне руку. — Собеседники обхватили друг друга за предплечья, что означало сэйгггон — священную клятву на крови. — Все, с сегодняшнего дня приказ о переводе кхагггунов в касту избранных отменяется. Проследите, чтобы члены командования посетили «Недужный дух», где им извлекут окумммоны.
— А если они не послушаются?
— Вверяю членов верховного командования в ваше распоряжение, звезд-адмирал Иин Меннус. Поступайте с ними, как считаете нужным.
Джура ударила хааар-кэута в грудь его же собственным мечом.
— Как давно я об этом мечтала. — Она снова и снова колотила мечом в грудь кхагггуна, рыча от напряжения. Наконец ей удалось пробить нагрудник. — Он хорошо платил, но каждый раз делал мне больно. — Лооорм взглянула на Риану. — Вообще-то они все делают больно — не одним способом, так другим. Мужчинам это нравится.
Риана сидела, обняв подругу за талию. Элеана пришла в сознание через несколько секунд после того, как Джура перестала размахивать мечом хааар-кэута. Дыхание Элеаны было хриплым, а голос полупридушенным. Тигпен свернулась клубком у алтаря, размахивая пушистым, словно посудный ершик, хвостом. Похоже, настал один из редких моментов, когда раппа согласилась играть роль домашнего животного.
— Если ты изменишь себя, мужчины не будут делать больно.
Джура рассмеялась.
— Ты шутишь! — В ее миловидном личике было что-то дикое и неприрученное. Под плащом молодой женщины виднелась туника, сквозь которую просвечивало соблазнительное тело. — Я родилась тускугггун самого последнего сорта. Вся моя жизнь прошла на улице Изингласс, так что на перемены нет никакой надежды.
— И все же здесь, у этого самого алтаря, ты изменилась, — заявила Риана. — Разве ты не чувствуешь?
— Кажется, я могу остаться без обещанного гонорара, — ехидно сказала Джура. Бросив меч, она стала рыться в мундире хааар-кэута. Через секунду лооорм вытащила монеты. — Здесь больше, чем он обещал. — Она шагнула к двери. — Вы ведь не остановите меня и никому не расскажете?
— Можешь быть спокойна, — ответила Риана.
— Купи себе что-нибудь, — добавила Элеана.
Несколько секунд Джура стояла ошарашенная, а потом хитро усмехнулась.
— Изменить себя, кажется, так ты сказала? — Монеты весело позвякивали в маленьком кулачке. — Я не забуду, что здесь случилось, и тебя не забуду. — Джура беззвучно исчезла.
Сорннн СаТррэн собирался вернуться в Аксис Тэр побыстрее — там его ждали обязанности прим-агента и члена кундалианского Сопротивления. По пути он надеялся узнать новости о регенте и Маретэн.
Однако у коррушской степи, как и обычно, были свои планы. Не успел прим-агент отъехать от За Хара-ата и на двести метров, как встретил двух коррушей Расан Сул. Как и сам Сорннн, они носили одежду из толстой полосатой ткани и покрывали головы традиционными синшалями. Хотя один из коррушей был очень стар, а другой молод, у обоих были бороды. Лица загорели, кожа потрескалась, светлые глаза смотрели на Сорннна очень серьезно, даже жестко, как смотрят те, кто родился и вырос в суровом климате Великих северных равнин. Небо было чистым, за исключением одного неподвижного облака.
— Приветствую, ва тарабиби, — сказал старик. У него были впалые щеки, кожа цвета коррушской степи и мягкий, но уверенный голос. Старика звали Насака, он знал Сорннна еще маленьким мальчиком. Молодой корруш, телохранитель Насаки, носил имя Бакеш. Высокий, сильный и надежный, он не умел говорить, так что ему не были страшны даже пытки Джени Серии.
— Приветствую, мудрейший, — ответил Сорннн. — Что привело тебя в За Хара-ат?
Насака улыбнулся, обнажив редкие белые зубы.
— Я приехал помолиться за твоего отца здесь, на святой земле. — Старец погладил спутанную седую бороду. — Это он привез тебя к коррушам, ва тарабиби, и любовь к этой земле у тебя в крови.
— Вы оказали огромную честь тем, что пришли сюда. — Сорннн знал, что старик прибыл не только молиться, и Насаке это было прекрасно известно.
Старый корруш поднял руку.
— Пойдем пройдемся, — попросил он.
Они пошли по периметру За Хара-ата. Сначала казалось, что они топчутся на месте — таким огромным был древний город. Вскоре спутники поднялись на невысокое плато, не защищенное ионным полем, которым кхагггуны загородили в’орнновский лагерь. Убогие лачуги деревеньки Им-Тэра оказались так близко, что можно было разглядеть коррушей Бэйи Дас, занимающихся повседневными делами.