«Наверное, я старею, — думал Пнин, прогуливаясь между рядами деревьев. Молодая листва шелестела на легком южном ветерке. — Если честно, я готов отойти в сторону, и пусть Иин Меннус делает все, что хочет». Однако просто так отойти в сторону флот-адмирал не мог. К тому же он совершенно не доверял Меннусу. Кхагггунская армия недаром славилась строгой дисциплиной. Кхагггунов учили беспрекословно выполнять приказы, быть частью команды, винтиком в огромном колесе, которое продолжало вращаться, несмотря на трудности и препятствия. Сколько помнил Пнин, кхагггуны чувствовали себя неловко, когда жесткие условия, к которым они привыкли, как-то изменялись. Именно ограничения придавали им чувство уверенности и гарантировали, что любую миссию они смогут выполнить с максимальной эффективностью. Другими словами, кхагггуны были рождены для окопов. Это был их мир. Каким бы серым и ограниченным он ни казался представителям других каст, кхагггунам он подходил идеально.
За последнее время в верховном командовании было слишком много переворотов. Первый звезд-адмирал Киннний Морка заключил политическую, а следовательно, крайне подозрительную сделку с регентом, в результате которой кхагггунов обещали причислить к касте избранных. Теперь Иин Меннус, свежеиспеченный звезд-адмирал, проводил чистки, избавляясь от личных врагов. Насколько знал Пнин, кхагггуны были уже достаточно испорчены сомнительной политической игрой и личными вендеттами. Ответственность за это плачевное положение он целиком и полностью возлагал на семью Стогггулов. Беспорядок начался с того дня, когда они убили Элевсина Ашеру и его сына. Как гэргоны могли санкционировать нечто подобное, Пнин понять отказывался. И кто поймет истинные мотивы Стогггулов? Пнин казался себе последним бастионом старой гвардии, последним адмиралом в раздираемой амбициями и интригами касте.
— Какие тяжелые шаги, — мягко проговорил знакомый голос. — От чудесных порфировых плит скоро останется одно воспоминание.
Флот-адмирал Пнин остановился, его зоркие глаза впились в белую мраморную скамеечку под двумя самыми большими деревьями.
— Поговори со мной, Ардус, — сказал сидящий на скамейке. — Ночь такая лунная, мне нужна компания.
Пнин сошел с дорожки в глубокую тень деревьев, куда не мог проникнуть свет фотонных фонарей, и устроился рядом с высоким молодым баскиром.
— Ты в порядке, Сорннн? Хочешь выпить?
— Глупый вопрос, учитывая характер наших отношений.
— У тебя странный голос. Что-то случилось?
— Женщина, которую я любил, умерла.
Пнин опустил голову.
— Искренне сочувствую. Могу я чем-нибудь помочь? Не знаю, что и сказать в такой ситуации.
— Спасибо, ничего не нужно.
Пнин переплел пальцы.
— Как быстро летит время, Сорннн. Смерть близких заставляет нас иначе относиться к жизни. Мне только что пришло в голову, что мы встречаемся таким образом уже почти год.
— Кхагггун и баскир встречаются тайно, как юные любовники!
— К черту касты! — рассмеялся Пнин. — Иногда мне кажется, что строй-генерал Виэрррент знал, что мы подружимся, когда знакомил нас.
— Виэрррента лучше забыть, раз он был замешан в неудавшемся заговоре против регента.
— Виэрррент очень хорошо относился к тебе, Сорннн. Его сердца были чисты.
— Он предатель.
— Он был и остается моим другом, — вздохнул Пнин и покачал головой. — Жаль, что у него ничего не получилось.
Последняя фраза особенно заинтересовала Сорннна. Как тайный член кундалианского Сопротивления он постоянно искал потенциальных союзников. Ему и в голову не приходило, что их можно найти на столь высоком уровне. Однако СаТррэн не был так наивен, чтобы предполагать, будто члены элиты пойдут за ним до конца. Флот-адмирала Пнина вывели из себя сиюминутные проблемы. Исчезнут проблемы, и все может вернуться на круги своя.
Сорннн искоса поглядывал на Пнина, словно геноматекк на тяжелобольного.
— До меня дошли слухи… Твое положение становится шатким, верно, Ардус?
Пнин кивнул.
— Флот-адмирал Хиш, контр-адмиралы Лупаас и Вон, мои друзья и коллеги по верховному командованию, были арестованы новым звезд-адмиралом.
— Значит, это правда. Регент позволил Иину Меннусу делать то, что заблагорассудится.
Пнин заговорил тише:
— Предполагаю, что случилось худшее. Мои друзья мертвы или скоро будут мертвы.
Внезапно флот-адмирал обхватил голову руками и, слегка согнувшись, стал раскачиваться. Он пробормотал что-то нечленораздельное, из полуоткрытого рта потекла слюна.
Порывшись в карманах, Сорннн вытащил небольшую пастилку, черную, как комок грязи, и сунул флот-адмиралу в рот. Затем он с силой сжал челюсти адмирала и запрокинул его голову, так что Пнину пришлось проглотить лекарство.
— Ты неисправим, Ардус! — проговорил Сорннн. — Когда ты в последний раз принимал да’алу? Почти уверен, что на прошлой неделе. — Он смотрел, как лицо Пнина медленно розовеет. — Зачем так себя мучить?
— Я кхагггун, — еле ворочая языком, проговорил Пнин, — не хочу зависеть от какого-то кундалианского лекарства.
Сорннн вздохнул.
— Друг мой, зачем быть таким упрямым? У тебя наверняка опухоль мозга. Давно пора обратиться к геноматекку.
— Много понимают эти геноматекки. — Флот-адмирал Пнин закашлялся. — К тому же, если об этом узнают, меня тут же отправят в отставку.
— Тогда хотя бы принимай лекарство два раза в день. Коррушские специи остановят рост опухоли и помогут справляться с приступами.
Пнин мрачно посмотрел на тени, окутывающие сад, и кивнул.
— Скоро наши встречи кончатся. Мой арест — это только вопрос времени.
— И что ты собираешься предпринять?
Адмирал втянул щеки.
— Хороший вопрос, дружище! — Он с шумом выдохнул. — Нужно определиться, выдержу ли я еще одну битву.
Сорннн не верил своим ушам.
— А разве может быть иначе?
Пнин снова вспомнил гору желтых черепов.
— Я слишком много убивал, Сорннн. Мне кажется, я по колено в крови. Может, стоит выбраться из нее, пока меня не захлестнуло.
— Ты кхагггун и просто не можешь сдаться без боя.
Пнин потер виски.
— Возможно, Иин Меннус позволит мне умереть достойно.
— Хватит себя обманывать! Он получает удовольствие, унижая других. — Сорннн передал другу разговор, подслушанный в «Железном кулаке», когда взвод-командир Дассе рассказывал перв-капитану Квенну о том, как братьям Меннус нравится пытать и унижать.
— Если сдашься без боя, — заключил Сорннн, — то приготовься к мучительной смерти. Можешь не рассчитывать на то, что тебе дадут умереть достойно.
— Это твое мнение.
— Ты знаешь, что я прав, — настаивал прим-агент. — И, кроме того, нужно подумать о семье.
— Что тебе известно о моей дочери? — резковато спросил Пнин.
— Только кое-что из твоих рассказов и собственные впечатления от нескольких встреч.
— Значит, ты не сможешь сказать, почему она любит отца своего ребенка?
— Напротив, это совершенно очевидно.
Секунду поколебавшись, Пнин кивнул, позволяя Сорннну продолжать.
— Лейти его любит, потому что он напоминает ей тебя.
Флот-адмирал вздрогнул, словно его кольнули кинжалом в бок.
— Услышь я это от кого-то другого, — прорычал он, — убил бы наглеца на месте.
Сорннн спокойно заглянул ему в глаза.
— Я сказал тебе это как друг, флот-адмирал.
Казалось, Пнин будет молчать вечно. Его била мелкая дрожь. Флот-адмирал попытался сосредоточиться на своем кошмаре и том, что он мог значить. Думать о словах Сорннна совершенно не хотелось.
— Пожалуйста, не забывай, что я хочу помочь тебе, Ардус, — добавил прим-агент.
Пнин почувствовал, как сжимается грудная клетка. Чтобы снять напряжение, ему было просто необходимо оторвать кому-нибудь голову. Он заставил себя расслабиться и дышать ровнее. Флот-адмирал понимал, что, если бы Сорннн не заставил его проглотить да’алу, у него случился бы второй приступ.