– У меня есть дело на восточной дороге, – сказал он. – Вечером я сам найду вас в городе.
Рива спрыгнула с крыши фургона и пошла рядом с Аль-Сорной.
– Тебе не обязательно идти со мной, – сказал он ей.
Та промолчала, лишь саркастически приподняла бровь. «Всё ещё боится, что я сбегу и оставлю её без меча», – подумал Ваэлин и внутренне поморщился, представив, как она отреагирует, когда он расскажет ей правду о мече.
Через несколько миль показалась деревушка, расположенная в ивовой роще. Дома почти развалились, немногие сохранившиеся оконные рамы и двери покачивались на ржавых петлях, а сквозь гнилую солому на крышах виднелись стропила.
– Здесь никто не живёт, – сказала Рива.
– И уже много лет.
Взгляд Ваэлина остановился на домике под самой высокой ивой. Они вошли внутрь. Пол, покрытый слоем пыли, обвалившийся кирпичный камин… Аль-Сорна вышел на середину комнаты, прикрыл глаза и запел.
Она всегда смеялась. Отец называл дочку «своей маленькой хохотушкой». Времена были тяжёлые, семья часто голодала, но она всё равно находила поводы для смеха. Она была счастлива здесь.
Песня изменилась, её тон стал ниже, тревожнее.
Кровь на полу, мужчина кричит, держась за рану в ноге. Похоже, он солдат, на его мундире – азраэльский герб. Девочка лет четырнадцати выхватывает из огня раскалённую кочергу и бьёт ею по ране, солдат визжит и падает без чувств.
«У меня есть кое-что для этой девочки, – произносит другой солдат, судя по одежде – сержант. Он кидает ей серебряный талант. Она никогда ещё не видела столько денег за раз. – её дару позавидуют даже в Пятом ордене».
Девочка поворачивается к женщине, стоящей в углу: та напряженно смотрит на солдат. «Мам, а что такое Пятый орден?»
– Семья Вардриан, – прервал видение голос Ривы. Стоя у камина, та читала деревянные таблички, прибитые к стене. – Это те, кто здесь жил?
– Да, – ответил Ваэлин, подходя к ней. Пробежал пальцами по прихотливо вырезанным буквам, окрашенным в белый цвет. Посыпались кусочки шелушащейся краски.
– У тебя кровь.
Действительно, на верхней губе оказалось пятнышко крови. Временами подобное случалось ещё в камере, когда он не слушал, а пел сам. Чем громче была песнь, тем сильнее шла из носа кровь. Или из глаз, как в тот раз, когда он пытался дотянуться до Дальнего Запада через всю ширь океана. «Это цена, которую я плачу, – сказала ему тогда слепая женщина и со значением добавила: – Мы все её платим за наш дар».
– Ничего страшного. – Ваэлин вытер кровь и, потеряв интерес к табличкам, направился к выходу.
Два дня спустя показался мост через Соленку. Ваэлин помнил его деревянным. Теперь же его сделали каменным, шире и прочнее. Фургон подкатил к заставе.
– Король любит строить, – пояснил Джанрил, бросая смотрителю мешочек с монетами за проезд каравана. – Мосты, библиотеки, лечебницы… Сносит старые, строит новые. Кое-кто уже именует его Мальцием-Каменщиком.
– Что ж, не самое плохое прозвище, – отозвался из глубины фургона Ваэлин: он опасался, что на окраинах столицы его могут узнать даже с надвинутым капюшоном. «Куда лучше, чем Мясник, Безумец, Интриган или Захватчик… Хотя Янус все это заслужил».
Они въехали на широкий луг, где из года в год проводилась летняя ярмарка. Там уже расположилось несколько других караванов: странствующие артисты, а также разносчики и ремесленники, которые привезли на продажу свой товар. Артель плотников сооружала деревянный помост для турнира ренфаэльских рыцарей. Ваэлин решился покинуть фургон лишь в сумерках. Попытался всучить Джанрилу последние деньги, понимая, что тот всё равно откажется, и на прощанье обнял менестреля.
– Зачем вам куда-то идти, милорд? – спросил Джанрил, криво улыбаясь: его глаза подозрительно блестели. – Оставайтесь лучше с нами. Простой народ поёт о вас баллады, а кто из благородных обрадуется вашему возвращению? За каменными стенами правят зависть и вероломство.
– Я должен кое-что сделать, Джанрил. Тем не менее благодарю за добрые слова.
Последний раз похлопал музыканта по плечу, подхватил свой мешок и пошёл к городским воротам. Рядом тут же возникла Рива.
– Ну? – поинтересовалась она.
Аль-Сорна продолжал шагать молча.
– Между прочим, мы уже в Варинсхолде, если ты до сих пор не заметил, – продолжила девушка, показывая пальцем на городские стены. – У нас договор.