– Разъясните мне в точности, чего она хочет, брат, – приказала принцесса. – Я настаиваю.
Соллис закашлялся и перевёл, стараясь говорить как можно более сухо:
– Когда мужчины отправляются на охоту, лонакские женщины предаются… ночным утехам друг с другом. И будь вы из их племени, она была бы не прочь, чтобы мужчины ушли на охоту навсегда.
– В самом деле? – Лирна поджала губы и посмотрела на женщину.
– Да, ваше высочество.
– Убейте её.
Лоначка отшатнулась, зажав цепь в кулаке и не сводя глаз с неподвижного Соллиса, готовая отразить удар.
– Кажется, она всё-таки понимает язык Королевства, – усмехнулась Лирна. – Так как же твоё имя?
Женщина злобно поглядела на принцессу, хрипло рассмеялась и поднялась на ноги. Она была высокой, на дюйм-два выше Соллиса или Смолена.
– Давока, – представилась лоначка, гордо вскинув подбородок.
– Давока, значит, – протянула Лирна: по-древнелонакски это слово означало «копьё». – Что тебе приказала верховная жрица?
– Отвести королеву мерим-гер к Горе. – Женщина изъяснялась с сильным акцентом, но говорила достаточно медленно и чётко, чтобы её можно было понять. – Доставить живой и невредимой.
– Я не королева, я только принцесса.
– Жрица сказала «королева», значит, ты – королева.
Судя по твёрдости, с которой Давока произнесла последнюю фразу, спорить было бесполезно. Скупые сведения по истории и культуре лонаков, которые Лирна отыскала в Большой библиотеке, были расплывчаты и зачастую противоречивы. Тем не менее все авторы сходились в одном: слова верховной жрицы не подлежат сомнению ни при каких обстоятельствах.
– Если я тебя освобожу, будешь ли ты снова нападать на братьев или делать непристойные предложения?
Давока презрительно взглянула на Соллиса и, пробормотав на своём языке что-то вроде «только не хватало, чтобы мою щёлку оскверняли их вялые стручки», ответила:
– Не буду.
– Вот и договорились, – кивнула Лирна Соллису. – Разрешаю ей присоединиться к нашей трапезе.
Во время обеда Давока села рядом с Лирной, одним взглядом согнав с места Юлльсу. Та побледнела и с извинениями выскочила из-за стола, потом поклонилась Лирне и убежала в комнату, которую ей с Нирсой выделили братья. «Отошлю-ка я её завтра же домой, – решила Лирна. – Думалось, что нервы-то у неё покрепче». Нирсу же, напротив, Давока словно заворожила. Она то и дело воровато косилась на дикарку, получая в ответ свирепые взгляды.
– Ты служишь верховной жрице? – поинтересовалась Лирна у лоначки, кромсавшей тонким ножом яблоко и бросавшей кусочки в рот.
– Ей служат все лонаки, – ответила та с набитым ртом.
– Но ты живёшь в её доме?
– Доме? Ха! – Давока расхохоталась и швырнула огрызок в камин. – У неё не дом, а гора.
Лирна улыбнулась, призвав на помощь все своё терпение.
– В чём заключаются твои обязанности?
– Я охраняю жрицу. В её охране только женщины. Только нам можно доверять. Мужчины сходят с ума, когда её видят.
Лирна в своё время читала какие-то совершенно фантастические россказни о способностях верховной жрицы. Так, в зловещей книге, озаглавленной «Кровавые ритуалы лонаков», было написано, что благороднейшие мужчины якобы от её единственного взгляда сходили с ума от страсти. Так ли это было на самом деле, неизвестно, но все авторы сходились на том, что вера соплеменников в Тёмную магию жрицы нерушима. Честно сказать, именно эти сведения, а отнюдь не уговоры брата побудили принцессу согласиться на экспедицию.
Столько лет работы, осторожные расспросы, утомительное сопоставление сведений из различных источников – и никаких доказательств. «Поинтересуйся в Западных кварталах историей Одноглазого, они там об этом рассказывают», – сказал он ей тогда перед началом Летней ярмарки. В тот день он украл у неё поцелуй. Она поинтересовалась. Доверенные слуги, отправленные в беднейший квартал столицы, принесли сведения, которые, на первый взгляд, казались полной чушью: Одноглазый – король преступного мира, подчинявший людей одной лишь силой воли; Одноглазый пил кровь своих врагов, чтобы получить их силу; Одноглазый растлевал детей в тёмных ритуалах, которые практиковались в подземных катакомбах. Единственным заслуживающим доверия фактом оказалось то, что Одноглазого убили братья из Шестого ордена, причём кое-кто утверждал, что убил его сам Аль-Сорна. Пожалуй, только в этом сходились все источники.