– Хорош кочевряжиться! – рявкнул он. – Обещалась, что один день – и свалишь отседова. А раз не свалила, плати!
– Пожалуйста, не надо! – испуганно пискнула она и попятилась. Если бы он был трезв, возможно, он задумался бы, с чего вдруг этой девице отступать с людной улицы в густую тень, где она становилась особенно беззащитной. – У меня есть ещё, бери!
Она протянула руку: на ладони тускло блеснул красный металл.
– Медяк! – Как она и предполагала, парень выбил монетку из её руки. – Кумбраэльская шлюха. Сейчас ты мне отдашь не только свои жалкие гроши, но и…
Кулак с острыми костяшками пальцев врезался точнёхонько ему под нос, где удар причиняет немалую боль и мигом сбивает с противника спесь. Его башка дёрнулась, из носа и разбитой верхней губы брызнул фонтанчик крови. Девушка выхватила кинжал из потайных ножен на поясе, но использовать его не пришлось: противник облизнул расквашенные губы, взгляд выпученных глаз помутился, и он рухнул на землю. Она схватила бесчувственное тело за лодыжки и оттащила поглубже в тёмный проулок. В карманах жирдяя обнаружились остатки её денег, небольшой флакон красноцвета и надкусанное яблоко. Не тронув красноцвет, она забрала монеты и, хрустя яблоком, пошла прочь. Пройдёт немало времени, прежде чем парня заметят, да и то наверняка решат, что он стал жертвой пьяной потасовки.
Впереди мелькнула высокая фигура: мужчина как раз проходил через ворота. Дружелюбно кивнул охранникам, но капюшона не снял. Девушка постояла, доедая яблоко и позволяя мужчине удалиться по северной дороге примерно на полмили, а потом отправилась следом.
«Отец Мира, всевидящий и всезнающий в любви Своей, направь мой клинок».
Высокий мужчина шёл весь день, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреться. При этом его глаза внимательно обшаривали все, от границы леса до далёкого горизонта. Признак либо крайне осторожного человека, либо опытного солдата. Следуя за ним, девушка сошла с дороги, держась в тени деревьев, которыми густо порос север Варнсклейва, но при этом старалась не потерять из виду путника. Тот шёл размеренно, его размашистые шаги без труда пожирали милю за милей. Других пеших путников попадалось мало, по дороге в основном двигались повозки, направляющиеся в порт или обратно. Встретилось и несколько всадников, но никто из них даже не окликнул одинокого пешехода. В лесах хватало разбойников, поэтому заговаривать с незнакомцами было бы неразумно. Впрочем, верзила не обратил никакого внимания на их боязливое, подчёркнутые безразличие.
С наступлением ночи он свернул в лес в поисках места для ночлега. Девушка нагнала его на небольшой полянке, защищённой ветвями старого тиса. Скорчившись в неглубокой, заросшей папоротником впадине за кустами дрока, она наблюдала, как мужчина обустраивает свой лагерь. Он делал все с расчётом и сноровкой бывалого путешественника: собрал дрова, разжёг костёр, расчистил место, чтобы разложить скатку.
Усевшись на поваленный ствол, мужчина поужинал вяленой говядиной, запив мясо добрым глотком из фляжки, после чего просто сидел, глядя в догорающий огонь. При этом лицо его оставалось настороженным, словно он прислушивался к некой важной беседе. Заподозрив, что её обнаружили, девушка тоже напряглась и достала нож. Неужели он сумел её почувствовать? Ведь священник предупреждал, что этот тип несёт Тьму в своём сердце и станет самым грозным врагом из всех, с кем ей приходилось встречаться. Тогда она рассмеялась и метнула нож в мишень на стене сарая, у которого они столько лет тренировались со святым отцом. Нож попал в самый центр, расколов мишень пополам. «Меня благословил сам Отец Мира, вы не забыли?» – спросила она. Тогда священник выпорол её за гордыню, а также за грех самонадеянности – никто не может знать, каковы намерения Отца.
Битый час наблюдала она за высоким неподвижным мужчиной, который сидел со странно сосредоточенным лицом. Наконец он зевнул, бросил последний взгляд на окрестный лес, потом закутался в плащ и уснул. Она заставила себя потерпеть ещё немного, пока ночное небо окончательно не потемнело, а лес не сделался чёрным, как душа злодея. Единственным светлым пятном были тонкие кружева дыма над умирающим костром.