Всё это и увидел несчастный Эльданхёрд, и пустился наутёк — благо, олень его был вовсе не против покинуть проклятое, гиблое, гнетущее место.
— Ты видел это своими собственными глазами? И упорно не желаешь считать всё это обманом зрения? — Поразился Даннор, обращаясь к вернувшемуся во дворец сыну.
Тот кивнул.
Даннор, которого нелегко было запутать, вынул из ларца старинные карты и развернул их. Он сопоставил рассказ своего наследника со всеми возможными маршрутами к одному месту, которое лучше бы и вовсе не существовало.
— Ничего не понимаю. — Пробормотал эльфийский король в присутствии сына, двух пажей и двух эльфийских лучников. — Если мне не изменяет память… Но… Это невозможно в принципе! Каким бы всемогущим ни был Алмазный король — даже Ему не под силу сдвинуть такую крупную, подоблачную вершину, да ещё и перенести её на много лиг от прежнего места. Одно из двух: или ты лукавишь, мой наследный принц, или Бендикс на сей раз превзошёл Самого Себя! Одно я знаю точно: неспроста всё это; ох, неспроста… Ибо для чего великану менять местоположение чёртовой скалы?
Знаком выпроводив лишние уши, Даннор остался с сыном наедине.
— Перепрятал Бендикс Свой чудесный стол, вот только в толк я не возьму: зачем? С лихвою клятва ведь исполнена…
— Какая ещё клятва? — Округлил глаза Эльданхёрд, не понимая.
Уяснив, что проговорился, Даннор сказал следующее:
— Злой волшебник-людоед выстроил Себе любимому алтарь, и было это уж давно; стекались туда на поклон и ради гнусных клятв все, кому не лень — кому не чуждо зло.
— Отчего Он так нас ненавидит? Отчего же — людоед?
— Счёл Он, что отнимем земли у Него, пройдя чрез горы не с добром. Каннибалья же Его натура мне неизвестна, непонятна, неясна; мерзкое это для всех нас — но, похоже, не для Него.
В это время Алмазный король, временно очнувшись от сверхглубокого, сверхдлительного сна3, учуял неладное — Его нюх был почище нюха Его собаки во сто крат, а Его предчувствия ещё никогда не обманывали Его, ибо демон Он того и этого мира, адский сатана; исчадье преисподней, дьявол во плоти.
Бендикс, протерев Свой глаз как следует, и, вынув его из глазницы, выпустил око блуждать вольно:
— Как узнаешь чего — возвращайся с весточкой!
Но глаз великана был столь же ленив, как и Он Сам — потерялся летающий глаз, и вернулся ой как не сразу!