— Давай сюда, раз срочное. — Вытянув правую руку с раскрытой ладонью, потребовал Один.
Быстро подойдя к столу, воин вложил в ладонь командующего тонкую бумажную папку и снова замер. Подобное его поведение уже начинало всерьез раздражать.
— Что еще? — Однорогий минотавр нахмурился, настроение у него и без того было не слишком радостным, а тут еще солдат вел себя как-то странно.
— По воле огненной крови! — С фанатичным блеском в глазах, воскликнул посетитель, раскинув в стороны худощавые руки.
В следующую секунду помещение затопила оранжевая вспышка, а взорвавшееся тело убийцы, расплескалось брызгами жидкого пламени. Защитные артефакты сдержали ревущее пламя всего пять секунд, за которые у Одина в голове пронеслись сотни воспоминаний, самым счастливым из которых была свадьба.
«Я никудышный муж и отвратительный отец…».
«Жалкое зрелище».
Сжимая и разжимая кулак своей новой левой руки, Тореро стоял на самоходной платформе, с которой пришлось снять испорченные орудия, погрызенные крылатыми муравьями. Перед ним, построившись в ровные шеренги, стояли жалкие остатки еще недавно огромной, могущественной и великой армии Республики. Сейчас же в лучшем случае десять процентов воинов были готовы идти в атаку, ну а остальные выжившие отделались если не увечьями, то испорченной амуницией.
— Командующий, мы должны отступить к Бастиону. — В очередной раз повторил офицер в форме СБ Республики. — Таков приказ коменданта города.
— Отступить значит? — Негромко, но отчетливо пророкотал Тореро. — Значит, мы должны забыть о всех тех, кто погиб во время войны, приближая нашу победу? Значит мы должны забыть о соратниках, павших рядом с этим предками проклятым городом? Значит мы должны простить всю ту кровь, которая была пролита в боях?
— Сэр… — Хотел было возразить офицер, но был прерван властным жестом искусственной руки, (ранее принадлежавшей «железному гвардейцу»).
— Сыны Республики! — Эти два слова, произнесенные тоном полным трепета и гордости, пронеслись над рядами солдат, заставляя их вскинуть головы, чтобы посмотреть на своего командира. — Вместе с вами мы сражались плечом к плечу, прошли от восточных берегов до столицы Зебрики, сокрушили врагов, о которых даже в легендах не упомяналось… Мы — легенды новой эпохи!
Между бойцами начались перешептывания. Кто-то недоумевал, кто-то радовался, кто-то злился, но большинство продолжало ожидать.
— Сейчас, когда полосатые ублюдки использовали все что у них есть, нам осталось лишь протянуть руки и забрать победу. — Голос командующего налился силой. — Мы должны забрать победу, за которую наши боевые братья, заплатили своими жизнями и здоровьем… Победу, на которую надеются наши сестры, любимые, дети и родители, оставшиеся на родине… Победу, за которую я отдал свои тело и жизнь, и с радостью отдам душу.
На последних словах, Тореро снял маску шлема, позволяя солдатам увидеть пустую глазницу и кое как залатанное лицо.
— Вы видите мою руку? — Сжав кулак, командующий вскинул к пасмурному небу протез. — Вы ее не видите, потому что это не моя рука! Все мое тело — это оружие, созданное ради одной единственной цели: победы в войне. Я пошел на это, без страха и сомнений… Готовы ли вы, забыть все что с нами произошло и трусливо сбежать на родину, чтобы всю оставшуюся жизнь прятать глаза от прямого взгляда собеседника? Готовы ли вы, предать своих друзей и товарищей, память павших соратников и надежду Республики, ради ощущения стыда, который будет сжирать вас изнутри год за годом, заставляя мучиться вопросом о том, что было бы, если бы вы остались?!
Над рядами бойцов повисла тишина. Тысячи закованных в броню рук, лихорадочно сжимали рукояти оружия.
— Приказ коменданта… — Офицер СБ потянулся за оружием, но был сбит с ног ударом кулака искусственной руки, а затем его стащили с платформы и прижали к земле двое бойцов, по настоящему верных Тореро.
— Сейчас я, возьму свой топор, и пойду в наступление. — Чеканя слова, камнями падающие на чашу весов сомнений, заявил командующий. — Меня не остановят ни жалкие остатки зебр, ни пришедшие им на помощь трусливые пони. Если придется, в это последнее наступление я пойду один… И пусть враги вздрогнут, почувствовав на себе наш последний удар!
К небу взметнулись сотни кулаков, и с каждой секундой их становилось все больше. Рев глоток воинов Республики, оглушал не хуже раскатов грома…
— Мы докажем, что минотавры — не травоядные коровы, а хищные звери! — Даже без микрофона, голос Тореро разносился на сотни метров вокруг, эхом звуча над рядами бойцов. — Мы — хищники! Мы — дикая стая… И мы идем на охоту!