- Ну, это не только им решать! Севолод не единственный сын Велимира, - возражали другие.
- А, раз такое дело, то чем тогда наш князь хуже других будет? – вопрошали третьи.
- Верно мыслишь, из Яромира добрый Каган выйдет…
- Тихо вы, охальники! Нечестиво сие, - неожиданно возвысил голос глава старградский скинии Иллиазор, - Прежде всего помянуть нужно усопшего Кагана. О душе его подумать. А уж потом дела свои суетные обсуждать.
- Верно, владыка. Сотвори приличествующий обряд, – смиренно обратился к нему князь.
Все последние годы Яромир, наряду с отцом, ревностно поддерживал новую веру. При всех своих разногласиях, здесь они были заодно. Правда, молодой княжич руководствовался не столько религиозными чувствами, сколько теми практическими выгодами, которые сулил новый культ. Но это сути дела не меняло. Поэтому нужно было соблюсти положенный в данном случае ритуал.
Все обернулись к лику Светлого Духа в красном углу и склонили головы. Новоиспечённый староградский скиник, преисполненный важностью момента, неторопливо начал заупокойную.
Благояр не был набожен, а уж Семён Коренев – там более! Уж кто-кто, а он-то точно не верил ни в каких Духов. Ни в светлых, ни в тёмных. И потому «оба» они украдкой и с интересом наблюдали за людьми, окружавшими князя. Большинство из них было рождено, как и сам Яромир, идолопоклонниками. По сути такими и оставались. Все они приняли новую ролланскую веру лишь недавно и далеко не все искренне. Но Великий Каган был неумолим. И ослушаться Велимира, решались не многие. Все те строптивцы, кто осмеливался перечить каганской воле, как правило, заканчивали плохо – лишались земель, титулов, а зачастую и голов.
Но никакой правитель не мог залезть к ним в душу. А души их жили ещё старыми традициями и верованиями. Почти не вникая в суть происходящего, все они просто терпеливо ждали пока Иллиазор закончит бубнить свои молитвы на незнакомом им языке. И облегчённо вздохнули, когда волхв наконец-то умолк. Ещё раз торопливо и формально поклонившись лику Светлого Духа, они поспешили занять свои места.
Князь, как и положено, печально прослушавший молитву с опущенной головой, сосредоточенно молчал, глядя куда-то в пустоту. Лицо его помрачнело, весёлые искорки, горевшие в глазах ещё минуту назад, погасли. Однако, больше он ничем не выказал свою печаль. Выглядел он скорее озадаченным неожиданным поворотом судьбы и задумчивым, чем опечаленным. Удивляться сдержанной реакции староградского князя на скорбную весть о кончине его отца мог только человек не сведущий. Но к Благояру это не относилось.
Велимир был весьма сладострастен. За свою долгую жизнь одних только «водимых», то есть - законных жён у него было шестеро, не считая наложниц, дети от которых, по древней склавинской традиции, тоже считались вполне законными. Понятия бастардов у склавинов не существовало. Главным тут считалось отцовство. Важно было -чей ты сын! Ну, а кто твоя мать большого значения уже не имело. Так что наследников у Кагана было весьма немало.
Всю свою жизнь Велимир посвятил двум главным целям – расширению своих владений и укреплению в них своей единоличной, неограниченной власти. Между Каганом и его многочисленными сыновьями, разбросанными по разным уделам обширного государства, никогда не было особой любви и трепетной родственной связи. Велимир был настоящим деспотом. Дети были для него лишь инструментами его власти. Дочерей он считал политическим товаром и стремился с пользой выдать замуж. С сыновьями же и вовсе был суров, держал их в полном повиновении и никого особо не привечал. Разве что только своего любимца Бурислава в последние годы выделял больше других, да и то лишь тогда, когда уже серьёзно заболел и стал постепенно отходить от дел.
- Прочти грамоту, светлый княже, - напомнил Благояр, - Сестра твоя всё подробно описала.
Князь развернул свиток пергамента, исписанный ровным красивым почерком:
- Узнаю печать, да и руку тоже. Сестра моя ещё с детства очень уж больно затейливо выводить буквицы выучилась, - ответил Яромир, кладя свиток на стол, - После прочту. Ты присаживайся к нам, друже. Отведай нашего медку, да расскажи на словах каково стало нынче в стольном граде. Мы ведь здесь вдалеке живём.До нас вести не скоро доходят.
Староградский князь, слегка прихрамывая на левую ногу, с рождения был хром, обошёл массивный стол, уставленный чашами и расписными глиняными блюдами и сел на покрытую иноземным ковром широкую лавку спиной к небольшому слюдяному оконцу. Жестом указал на лавку напротив него. Благояр, поблагодарив князя за честь лёгким полупоклоном, сел к столу. Вслед за ним расселись и все остальные, кто к столу, а кто – на лавки, расставленные, вдоль стен.