— Амонус гранде.
Некромант Восьмого круга знает заклятие, которое позволяет временно взывать душу почившего, чтобы с ним поговорить.
Ничего не случилось.
Только ветер завывал вдали среди гор.
Я мысленно вздохнул.
По всей видимости, могила была условной, а истинной тело жрицы предали огню и развеяли на ветру… Или просто в этом мире не существовали души. В конце концов, это был не Файран, где было доподлинно известно, что почившие после смерти попадали либо в обитель почитаемого ими Божество, либо в Море Безверья, куда отправлялись неверующие. Что происходило тут, я не имел ни малейшего понятия. Возможно, мне стоило изучить местные легенд, а то и вовсе придумать собственную, касательно «Небесного царства Золотых Крыльев», но на это уже решительно не было времени.
Если так подумать, возможно мне вообще ненужно было вызывать душу Пирайи. Зачем? Ради мимолётного разговора? Заклятие действует всего несколько минут. Не стоит тревожить почившего если тебе просто хочется поболтать.
Я бросил прощальный взгляд на серый камень, покрытый ледяной корочкой и припорошённый снегом, который вспыхнул на солнце в тот самый момент, когда я взмахнул своими крыльями, и полетел назад…
Несколько времени спустя, возвращаясь через туннель в дом на берегу, я вдруг подумал о том, что совершенно забыл посмотреть, нет ли в мире Пирайи… Сейчас его уже более разумно было бы называть Миром Золотых Крыльев или Миром Царства Парнас, или просто миром Парнас для лаконичности, но я решил, как дань собственной сентиментальности, держаться первоначального названия… так вот, я совершенно забыл попробовать покинуть свою телесную оболочку и посмотреть, не было ли в этом мире других туннелей. Ничего не поделаешь. Столько дел, что упомнить все просто невозможно… Сказал человек с фотографической память.
Может, мне составлять для себя памятки? Список дел? Можно попробовать. Впрочем, в данный момент моё следующее занятие было очевидным.
Выйдя из подвала, я сразу отправился в кабинет и стал листать записную книжку моего предшественника до последней читабельной страницы. На это потребовалось некоторое время. Я прочитал уже больше половины, и всего несколько страниц теперь были затуманены серой дымкой.
Собственно, то же самое можно сказать и касательно моих собственных познания о природе всего происходящего. Всего несколько пятен чернели на полотне моего понимая мира за границей сновидения и его природы. Отдадим этим пятнам или лакунам должное — они были довольно глубокие и, если быть неосторожным, в них довольно просто можно было провалиться с головой и сломать себе шею, но вообще я уже более или менее уверенно стоял на ногах.
И вот сейчас у меня появится новая опора.
…Думал я, пока не перелистнул очередную страницу и не увидел на ней единственную фразу:
«Крепись».
И всё.
Я сморгнул.
…Лаконичное замечание, ничего не скажешь.
Я пролистал следующие страницы — они были сокрыты пеленой тумана. Вернулся на эту. Всмотрелся.
«Крепись».
Ну ладно.
Я покачал головой, закрыл записную книжку и размялся.
Бывает.
По всей видимости восьмой ранг… Восьмой же, да? Вроде. Сбился со счёта… Был промежуточным. Я стал сильнее, но мой предшественник ещё не может раскрыть мне новую информацию.
С одной стороны, это было прискорбно, а с другой косвенно говорило о том, что следующая его запись обещает быть особенно важной, монументальной и опасной.
Жду… не дождусь.
Я вышел из кабинета и двинулся в сторону арсенала. Прежде чем снова спускаться в подвал мне захотелось проверить зеркало.
Последнее было на прежнем место и с виду совсем не изменилось, но стоило мне в него посмотреть, и по спине у меня молнией пробежала холодная дрожь.
Я шагнул вперёд.
Сглотнул.
Фигура… та самая, которую я видел в прошлый раз… стала ближе.
Теперь она стояла прямо за дверью у меня за спиной. Я не видел её целиком, только половину или треть — костюм в чёрную полоску, плечо, лакированную туфлю. Грубые, кожаные чёрные перчатки.
И больше ничего.
Всё это торчало с правой стороны дверного проёма всего в нескольких метрах у меня за спиной.
Фигура была неподвижной.
Я обернулся.
Её не было.
Тогда я сделал глубокий вдох и, продолжая смотреть в зеркало, стал медленно пятиться. Между делом в моей руке появилась булава. Когда между нами оставались считанные сантиметры, я быстро сориентировался в зеркальном отражении, крутанулся всем своим телом и ударил.
Краем глаза я продолжал следить за зеркалом. Происходящее в его овальной плоскости предстало мне, словно в замедленной съёмке. В тот самый момент, когда булава разбила стену, случилась оптическая иллюзия, и фигура исчезла.
Я немедленно отпрянул, ударился спиной о другую сторону дверного проёма, затем быстро вышел в зал и посмотрел в зеркало.
Фигура… Не исчезла.
Она всё ещё была на месте. Только теперь туфля, рука и кисть в кожаной перчатке торчали из открытого дверного проёма кабинета.
Проклятье… Похоже от этой твари так просто не избавиться…
Я перевёл дух, вернулся в арсенал и снова пристальным, задумчивым взглядом посмотрел на зеркало. Вскоре на моих губах показалась раздражённая улыбка. Чем писать «скоро» мой предшественник мог расписать, что мне делать с этой штукой.
Что вообще случится, когда фигура станет ещё ближе?
Знать это мне совершенно не хотелось.
Может, разбить зеркало? Опасно… Когда имеешь дело с вещами и событиями, природа которых тебе непонятна, следует по мере возможности избегать любых радикальных действий.
Ещё немного помявшись, я повернул зеркало к стене и вернулся в зал. Затем с минуту стоял на месте и переводил дух. Наконец я мотнул головой, стараясь выбросить из головы дурные мысли, и стал спускаться по лестнице в подвал.
Монотонная дорога и узкий каменный туннель несколько освежили мою голову; вскоре на смену мрачным предположениям касательно злополучного зеркала пришли более размеренные размышления о том, как там поживает Ямато? И Мурасаки? Если они всё ещё — надеюсь, —были вместе.
Моё сердце сжималось от мысли, что они, обыкновенные, немного нелепые школьницы оказались выброшены на разорённый, лишённый даже намёка на цивилизацию и пропитанный радиацией и прочим всевозможными токсинами континент… Его немного разжимала другая мысль, что при себе у них были огромные человекоподобные роботы, но всё равно — волнуюсь.
На смену каменным стенам пришли розовые обои. Я уже собирался сосредоточиться на своей метке, как вдруг удержал себя.
Стоп.
Совсем забыл.
Кроме Ямато в этом мире был и другой носитель — ребёнок, сын Киёко. Что с ним случилось после того, как Куросаки и правительство раскрыли заговор Рьюсея?
Теоретически, они могли не узнать, что последний был причастен к произошедшему. Рьюсей всегда была чрезвычайно щепетильным человеком и потрудился не оставить никаких записей касательно теракта, во время которого погиб Икари. В крайнем случае, следовательная команда подумает, что «Священник ребёнок» был не более чем очередным декоративным элементом, который Мицубиси придумал, чтобы сделать свой культ более аутентичным.
Впрочем, всё равно следует проверить и посмотреть своими глазами.
На секунду я замялся, опасаясь, что моё появление в теле ребёнка может привлечь лишнее внимание… Но затем здраво рассудил, что не могу себе представить, как именно это может произойти, сосредоточился и почувствовал, как синий вихрь постепенно заволакивает моё сознание.
Ощущение было такое, словно земля ушла у меня из-под ног. На секунду я испытал ощущение свободного полёта, а затем хлюпнулся в маленькое материальное тельце.
Открыл глаза.
Увидел лампочку.
Зажмурился от яркого света, повернул голову набок, и стал медленно осматривать своё окружение.
На смену спальни в квартире Мицубиси пришла просторная, чистая, несколько даже стерильная комната. Стены в неё были белыми, почти блестящими. Из мебели была кроватка, на которой, я, собственно лежал, и пёстрая, странно смотрящаяся на фоне ослепительной белизны горка всевозможных детских игрушек. Казалось, их принесли сюда в пакете прямо из магазина, вывалили и больше к ним не прикасались. Слева от меня находилась металлическая дверь. При виде последней мне сразу вспомнилась тюремная камера, в которой держали Ямато. И действительно, всё это место казалось несколько странным, чтобы устраивать здесь детскую комнату.