Наконец её ноги опустились на что-то мягкое. Она присела, пощупала и сразу обрадовалась, ибо ей было знакомо прикосновение «этого».
— Мистер кролик! — воскликнула девочка.
Тишина
Её голос эхом раздался в темноте.
Девочка поморгала, ещё немного проползала вперёд и вдруг охнула. Перед… нет, под нею был не кролик, но его шкурка… Она была настолько ошеломлена данным открытием, что сперва даже забыла испугаться. Когда же она пришла в себя, то зрение её ещё немного прояснилось, и она заметила, что никакая это была не шкурка, но маленький костюм.
Х подёргала за пластиковый язычок от молнии, обыкновенно припрятанный за искусственной шёрсткой, и уже собиралась посмотреть, что было внутри, когда услышала тихий и глубокий голос:
— мЫ…
Она повернулась и увидела тёмную фигуру… Необычайно тёмную и необычайно большую, которая скрывалась в темноте.
59. 3
— мЫ…
Она повернулась и увидела тёмную фигуру… Необычайно тёмную и необычайно большую, которая скрывалась в темноте.
— Мистер Кролик? — спросила Х.
Она была не уверена в своём предположении. Фигура была слишком большая, чтобы уместиться в костюм. Своего кролика она могла приподнять, а если очень постарается, то, наверное, даже взять на руки, хотя обыкновенно этого не делала, хотя сам он и был не против, — слишком длительное прикосновение к нему вселяло в неё беспокойство и некое другое чувство, которое выворачивало её нутро наизнанку.
— Мы… — продолжала фигура гортанным голосом, притаившись в темноте. — должны Пугать… Страх! Самое сильное чувство, самое сильное… Мы пожираем его… Дышим. Извергаем. Мы есмь его порождения, и он есть поражение… Нас! — декларировал неизвестный. Его интонации действительно напоминали интонации кролика, но в то же время казались более разобранными, дикими, звериными.
Х неуверенно шагнул назад. Но это было бессмысленно. Стоило ей пошевелится, как фигура приподнялась и стала ещё выше. Больше. Она стала совсем как взрослый. Она приобрела человеческие и в то же время совершенно чуждые человеку очертания. Х почувствовала, как лёгкий, колкий холодок пробегает по её телу, как будто внутри неё всё поросло маленькими и острыми ледяными кристалликами, из-за которых каждое движение теперь давалось её с большим и болезным трудом.
— Мы… моя дорогая, — на секунду голос Кролика снова сделался обыкновенным, а потом вовсе стал почти детским: — Просто хотим кушать. Морковку? Ты любишь морковку? Я люблю морковку.
С этими словами он, оно, Они, облачённые в мантию из скреплённых нитками человеческих губ, мантию, шириной как целый мир, шагнули вперёд и неожиданно нависли над ней с ослепительной улыбкой.
Она закричала.
Повернулась.
Побежала.
Ей был известен страх, о, разумеется, ей был известен страх, и в то же время теперь все прежние испуги — люди в белом, тени, которые прятались у неё под кроватью, шприцы, лекарственный запах — всё это показалось её лёгкими покалываниями перед лицом пронзительных ножниц, которые вонзились в её грудь и на мельчайшие дольки покромсали её сердце и оставили глубокий шрам в самых недрах её сознания.
О чём она думала, когда бежала сломя ноги на выход? Что сбежать у неё не выйдет. Что это невозможно. Что этот образ навсегда теперь отпечатается в её сознании. Что прямо сейчас он пожирает её сознания, как дикий зверь. И что совершенно неважно, сможет она сбежать или нет от дикой тени, от великанской тени, которая с грохотом, неловко переставляя ноги, несётся и смеётся прямо у неё за спиной, что она пропала, погибла, что настал всему конец.
Она сбежала.
Проснулась.
Но это был временный побег.
Она пыталась предупредить, что совсем скоро он будет здесь, что он грядёт, что он, Вестник, уже совсем рядом. Но её никто не слушал. И когда она заснула, после болезненного укола, он её уже ждал.
Остальные её воспоминания были туманны. Похожи, смешно сказать, на сон. Она помнила кровь, разруху. Разрушения. Помнила боль и страдания, которые причиняла, хотя и не по собственной воле, своими руками.
Вестник явился через неё, но не оставил её окончательно. Он был точно младенец, который выполз у неё из чрева, но не до конца. Она превратилась в туннель, через который он пробрался в этот мир, чтобы устроить своё бешеное буйство, и, убивая, он и её тоже заляпал кровью. Он теребил её острой палкой и заставлял пожирать людей собственными зубами.
Всё это продолжалось целую вечность.
Затем Он заснул. Успокоился. Его силы иссякли. И всё же она прекрасно понимала, что это был только временный сон, «тихий час», что Он ещё обязательно проснётся, и когда это случится кровь, которая и теперь стекала у неё по губам, снова польётся в её горло, вся горячая, усыпанная дроблёными косточками и рваными кусочками человеческой плоти.
Долгое время она была заперта внутри своего сознания.
А потом…
— Пришёл… он…
— Он? — спросил я на этом моменте истории.
Мы всё ещё стояли в белой комнате, возле больничной койки, на которой лежала спящая женщина.
— Призрак…
Сперва на стене появилась трещинка. Затем, тихо, неторопливо переставляя ноги, не желая разбудить спящее чудовище внутри неё, он пришёл, приподнял её и повёл за собой. После этого они поговорили. Он рассказал ей о том, что Они собой представляют, что такое серый туман, что он, — на этих словах его губы приподнялись в горькой улыбке, — вот уже долгое, долгое время пытается с ними бороться.
Он научил её тоже оставлять собственную оболочку, растягивать ту незримую цепь, которая привязывала её душу к собственному телу. Наконец он рассказал о том, что можно сделать, чтобы всё исправить. На самом деле это было довольно просто. Было два варианта. Первый — ему просто нужно было стать достаточно сильным, чтобы уничтожить Вестника, когда он захочет проснуться. Вот и всё.
Она спросила про второй вариант.
Он молчал.
— Второй вариант… Нужно… уничтожить оболочку… Туннель… Через который проник… Вестник… — проговорила «Мурасаки», разглядывая женщину на белой кровати так, будто та была для неё совершенно чужой.
— Если уничтожить… оболочку… Мы остановим его… Он обещал, что этого ненужно… делать… Потом он… Исчез. Я ждала… Ждала… Его не было.
— И поэтому ты… Решила найти кого-нибудь другого, кто сможет это сделать? — спросил я.
Х кивнула.
И в этот момент меня осенило.
Все прежние наши встречи вдруг обрели смысл и ясность. Зачем она в своё время пыталась превратить сестру Мацуя в НИСа? Затем наблюдала за мной, когда я впервые встретил беременную Киёко? Зачем, прямо перед тем, как я узнал про Мурасаки, обещала, что теперь мне придётся сделать выбор… Многое из этого, вероятно, было подстроено. Много произошло случайно. Но все эти события носили единственную цель: она хотела проверить меня. Проверить, смогу ли, в отличие от призрака, пойти на решительный шаг. Сделать правильный выбор. Убить её, чтобы спасти весь мир…
— Я… хотела… проверить тебя… Я хотела проверить и показать… Что иногда… Иногда приходится выбирать… Но ты… Провалила все проверки.
Я горько улыбнулся.
— Ты провалила все проверки… Ты ничему не научилась… У меня не осталось выбора… Времени…
— Времени? — насторожился я.
Она кивнула головой.
— Он скоро проснётся… Он скоро вернётся… Я чувствую… это.
— А скоро… Это когда? — спросил я, чувствуя, как всё внутри меня сжимается.
Х замолчала. Взгляд её стал сосредоточенным. В помещение повисла напряжённая тишина.
И наконец…
— Он… вернётся… через… Три дня.
…
…
…
Новый том!