Организм с таким вот желанием не особо соглашался. Однако быстро полученный багаж и сразу же по выходу в зал замеченная родня послужили вторым дыханием. Девушка прислонила картину Арьнена к стене, привстала на цыпочки и, улыбаясь во весь рот, приветственно замахала рукой. Углядев её, мама не удержалась да, разрыдавшись, обняла отца. Видимо переживания за дочь достигли своего пика. И теперь, когда Инга стояла живая и здоровая, бедная женщина наконец-то дала волю гнетущим чувствам. Антон вот вёл себя более сдержанно, но по его торопливым шагам уже было всё понятно. Она даже приготовилась услышать фразу: «Я так скучал по тебе, милая». Слова словно бы звучали у неё в голове. А потому, когда чей-то сухой голос рядом произнёс иное, девушка непонимающе моргнула и переспросила:
— Что? Что вы сказали?
— Вы Ильина Инга Валерьевна?
— Хм. Ну, да, — неуверенно подтвердила она, осматривая удивлённым и настороженным взглядом двоих мощных мужчин в костюмах. Глаза мужа оглядывали незнакомцев с тем же удивлением и тревогой.
— Пройдёмте с нами.
— Простите! — проявляя несвойственную ему смелость, возмутился Антон. — Но это моя жена и я бы. Это. Против…
Под конец фразы голос подвёл супруга. На него уставились такие жёсткие взоры, что тщедушный педиатр ощутимо сник. Инга тут же ощутила беспомощность и растерянность. Как ей что-то возражать, если даже муж затих?
— В этот нет ничего такого, что не предполагалось бы рабочим контрактом, — стараясь воспроизвести хоть сколько-нибудь дружелюбный тон, произнёс один из громил и достал пугающее удостоверение. — Мы из службы внутренней безопасности Stellimber Incorporated[1]. До разрешения руководством некоторых моментов Инге Валерьевне придётся погодить с возвращением домой.
— Это беспредел какой-то! — простонала мама, подходя выяснять, в чём же дело.
Кажется, ещё немного и возник бы грандиозный скандал. Инга знала, что её мать способна устроить истерику и на ровном месте. А потому она обняла ту и, стараясь смягчить ситуацию, сказала:
— Ничего. Ещё несколько часов затрачу на отчётность, зато потом никто не помешает нам радоваться встрече.
Женщина всхлипнула, но, хотя и недовольно поджала губы, промолчала. Инга выждала ещё несколько секунд, чтоб убедиться в спокойствии близких, а затем расцепила объятия и поочередно расцеловала их в щёки. Папа при этом не удержался и потрепал её по волосам, словно маленькую девочку.
— Вещи мои домой заберите, — попросила она, глядя ему в глаза.
— Хорошо.
Сумка с рабочим ноутбуком висела у неё на плече, а одежда вряд ли стала бы интересна Stellimber Incorporated.
Однако, служащие так не посчитали.
— Да, нет. Мы поможем, — сделав вид, что происходила помощь, один из сотрудников уверенно поднял чемодан.
Инга тут же почувствовала раздражение, но перечить было глупо.
— А это что? Тоже ваше? — кивок головы давал понять, что речь шла о картине, прислонённой к стене. Инга постаралась как можно безразличнее пожать плечами.
— Моё. Это сувенир. Наконец-то нашла то, что над диваном стало бы смотреться… Посмотреть хотите?
— Если не сложно, то да. В багажник такое с трудом влезет.
Пришлось разрезать шпагат, однако осмотр громил удовлетворил. Не заметив и не нащупав ничего подозрительного, те дозволили передать имущество в руки родни. И картиной занялся папа. Муж, хлопая ресницами и словно не слыша её просьбу, до последнего продолжал растерянно рассматривать полотно, то ли поражаясь, как супруга посчитала подобное достойной заменой висящим на стене семейным фотографиям, то ли раздумывая, что с таким багажом его ни одно такси не взяло бы. Разве что грузовое. Но истинные мысли Антона так и остались для неё загадкой, ибо вскоре Инга спокойно последовала за своими сопровождающими и, сев в чёрный автомобиль, подпёрла подбородок ладонью да уставилась за окно, размышляя о своём. Тонированные окна изменяли привычные столичные улицы до неузнаваемости. Они стали казаться излишне мрачными. Наверное, так выходило ещё из-за прохожих. Спешащих на работу, было ещё немного.
С сожалением Инга проводила взглядом и быстро промелькнувшую многоэтажку, где находилась их с мужем скромная квартира. На двоих однушки им хватало, но Антон нет да нет, а начинал сводить разговоры к ипотеке, упрямо стараясь лишить её последнего аргумента для отказа от беременности. Он не понимал, что категоричность супруги была никак не связана с отсутствием свободной комнаты. Ей элементарно было страшно представлять, что в доме появилась бы маленькая угрюмая копия мужа, которую она стала бы вынуждена любить.