— Я о Зое Александровне Орловой, — настойчиво произнёс супруг. — О маме твоего отца.
— Слушай, хватит уже выдумывать!
Она резко развернулась и, взяв чемодан, разместила тот на диване, чтоб было удобнее разбирать вещи. Деятельность напоказ утихомирила мужа. Он всё же пошёл на кухню, и вскоре оттуда послышалось шипение воды, нагреваемой электрическим чайником. Инга же, по размышлении, почти всю одежду бросила в корзину для грязного белья. Не то, чтобы она ощущала потребность в стирке, просто это позволяло несколько отсрочить возвращение перенёсших путешествие нарядов на полки и вешалки шкафа. Остальное же легко нашло своё место в ящиках комода и в ванной. Поэтому чемодан вскоре вернулся к привычному состоянию сборщика пыли на антресоли.
— Вот и чай! — едва девушка закончила своё нелёгкое занятие, бодро произнёс муж.
Чай он подал ей на подносе, на котором расположилось и блюдечко с печеньем в виде сердечек. Такая мелочь тут же приподняла ей настроение, и Инга даже расщедрилась на благодарность:
— В такие моменты я понимаю, что люблю тебя.
— Тогда садись на диван и вытягивай ноги. Помассажирую ступни.
— Нет, я определённо люблю тебя! — довольно заключила Инга, но тут же сникла, ощущая, как от лжи похолодело в душе. Глаза непроизвольно посмотрели на журнальный столик, где остался лежать платок. Муж, видимо, проследил за её взглядом, потому что сам подошёл и поднял тот. Он с интересом начал рассмотривать помятую мягкую ткань и особенно вышивку.
— В этом месте рисунок другой, — указал внимательный супруг на один из углов квадратного изделия. — Напоминает некую замысловатую руну. Оберег какой на языке Острова?
«Или имя», — сделал предположение её разум, но вслух она постаралась как можно более беспечно произнести:
— Не знаю, если честно. Мне платок был нужен, а остальное как-то не интересовало на тот момент.
«И как люди умудряются изменять?! Я вот тут без вины виноватая и то с тысячу полулживых объяснений!» — со злостью подумалось ей.
— Я его тогда себе возьму? Красивый.
— Нет, — решительно отказала девушка. — Он более женственный.
— Ты же такими не пользуешься. Только бумажными.
— Да. И поэтому хочу этот как салфетку под вазу использовать. Сам видишь, кругляш её дна не оттирается уже.
Она не поленилась встать, взять платок и, аккуратно расправляя помятые края, расстелить тот на низенькой тумбочке, предварительно поднимая огромную стеклянную высокую колбу с узким горлышком. Её Инга притащила ещё с учёбы и давным-давно использовала для цветов. Супруг смиренно пожал плечами. Она же вернулась на диван и с улыбкой поинтересовалась:
— И где мой массаж?
Антон не стал перечить, а действительно приступил к массированию ступней. От удовольствия хотелось даже мурлыкать. Поэтому, когда руки мужа с лаской двинулись выше по её ногам, она искренне расстроилась. Ей абсолютно не хотелось никакой близости. Всё-таки мужское и женское желание были различны. Женщинам намного важнее настрой на занятие любовью, нежели физическая потребность. А, несмотря на всю нежность, этот мужчина давно уже только раздражал. Однако испытываемое чувство вины заставило её почувствовать себя актрисой…
Чувство вины. Чувство ответственности перед обществом. Чувство долга перед супругом. Чувство беспомощности перед взятыми на себя обязательствами.
… Прекрасная комбинация для крепкого брака. Не так ли?
Первоначальное волнительное ожидание ответа давно сменилось раздражительностью. Вчера Риэвир даже обрадовался, что в служебке никто не остался на ночное дежурство, пользуясь тем, что некий Владыка, лишившийся дома, обещал за всем присмотреть. Обрадовался потому, что некому было наблюдать, как он бродит из угла в угол в надежде дождаться утра, добраться до интернета и вновь проверить почту! Нет, конечно, Риэвир не только этим занимался. Он то начинал точить меч, то приступал к перебиранию снятого с одного из автобусов двигателя, то пытался отмыть копоть от чайника. В общем, делал всё и ничего, и при этом непоследовательно, суетливо, безрезультатно… и без свидетелей. Выспаться у него при таких занятиях и мыслях не получилось, зато довелось осознать, что, возможно, Остор был прав в своём решении перенести отплытие корабля на более раннее время. Парень и сам осознал, что его симпатия оказалась чрезмерно глубока.
Горький червячок сумел прогрызть глянцевую кожуру спелого яблока, впился в сочную мякоть и повредил плод.
Рассудить, что вероятная глубина испытываемых эмоций могла бы стать не столь огромной, если бы не осуществилось решение хоть как-то возобновить общение с Ингой, островитянину при этом не довелось. Он только испытал огромное разочарование и озлобленность на весь мир, когда ответа в почте так и не обнаружил.