Александр и Евгения Гедеон
Владыка
Глава 1
Стоило выйти из портала, как на Стриже скрестились взгляды полсотни спасённых эльфов. Оно и понятно — совсем рядом, только руку протяни, лежали немыслимые сокровища: плоды и саженцы амброзии. Но вид экипированных в броню Древних собратьев внушал закономерные опасения. Пустотники сейчас изрядно походили на Поднебесников, которые и продали бедолаг Паукам.
Теперь, после побега из хорошо защищённой человеческой крепости, ушастые могли выкинуть всё, что угодно. Стриж хорошо помнил с каким азартом потомки Древних резали друг друга ради шанса завладеть жалкими крохами наследия предков. А тут реальная возможность сорвать настоящий куш, убив при случае горстку чужаков.
Не будь эти самые чужаки хорошо вооружены, возможно освобождённые пленники уже выражали бы свою благодарность вспарывая глотки спасителям. А может как раз намереваются это сделать. В крови гуляет адреналин, воздух свободы кружит голову, а близость немыслимого запаса амброзии обещает исцеление от ран.
При таких раскладах можно решиться и на самоубийственную атаку. С учётом разницы в экипировке и наличии на стороне пустотников пары магов, атака совершенно точно самоубийственная.
Но было бы крайне глупо спасать кого-то только для того, чтобы чуть позже убить.
— Все возьмите амброзию и поешьте, — громко приказал Стриж эльфам. — Вам нужны силы.
Несмотря на уже озвученное раньше разрешение, кажется до сих пор никто так и не решился сделать это. Может кто-то и припрятал несколько плодов, но есть их на ходу, словно яблоко из соседского сада, было немыслимым кощунством для остроухих. Святыня, которую многие и видели-то пару раз в жизни, требовала почтительного ритуала.
Вот и пусть занимаются этим, гася возможный конфликт и дав Стрижу время подумать. Пока эльфы побьются лбами об пол, или как там у них принято, адреналин уступит место слабости и усталости.
Усмехнувшись, Стриж бросил взгляд на собственную руку. Пальцы мелко дрожали от схлынувшего напряжения. День был непростым.
Несколько эльфов нерешительно протянули руки и трепетно коснулись священных плодов амброзии. Поклонившись, пробормотали нечто, похожее на молитву, и унесли по одному яблоку в сторону. Следуя их примеру потянулись и остальные.
Поглядывая на это краем глаза Лёха размышлял что делать дальше.
Брать ушастых с собой на базу нельзя. Слишком много могут увидеть, а потом рассказать кому-то, вроде ловчих отрядов Пауков. А если оставить их, скажем, на острове без возможности когда-либо его покинуть, над всеми его обитателями нависнет угроза.
Да, может в первые дни или даже недели эльфы будут счастливы сменить тёмный каземат на солнечный пляж, но рано или поздно эйфория пройдёт. Кто-то осознает, что никогда больше не увидит семью, кто-то не пожелает принять законы, которые установят чужаки, а кто-то, как водится, решит, что править этим чудесным местом должен именно он.
С точки зрения остроухих дикарей, у пустотников в руках были несметные сокровища. Доспехи и оружие предков, плоды амброзии и, самое главное, саженцы.
За такой куш можно наступить на горло совести и перерезать спасителей.
Нет, Стриж не собирался превращать жилую базу пустотников ни в тюрьму, ни в проходной двор. Но и отправлять на все четыре стороны безоружных эльфов, оказавшихся чёрт знает где, тоже нельзя.
«А ты не отправляй, — встряла Белочка. — Вы ведь хотите научиться делать пустотников. Вот полсотни превосходных тел для собратьев. И не нужно думать что с ними делать».
Мысль показалась пугающе привлекательной.
Действительно, что изменится для этих эльфов после выхода на свободу? Их либо сожрут демоны, либо поймают поднебесники или Пауки. А это та же судьба пустышек. Разница лишь в том, что Лёха может не успеть освободить их до того, как земляки утратят разум.
В самом лучшем случае эльфы доберутся до своих и продолжат жизнь дикарей, вечно скрывающихся от охотников. Не лучше ли прекратить мучения, дав шанс на нормальную жизнь кому-то из своих, расширив общину? А камеры на полсотни пленников можно организовать без особого труда — на острове для этого достаточно возможностей.
Осознав, что всерьёз планирует оборудование тюремного блока Стриж ужаснулся собственным мыслям.
Да что с ним такое? С каких пор он начал считать гражданских ресурсом, которым вправе распоряжаться по своему усмотрению? Как много времени пройдёт до того момента, когда он, подобно поднебесникам, решит, что одни разумные по определению лучше других и введёт в обиход рабский труд?