Владыка, когда готовился к выступлениям, вначале писал план его, потом основные тезисы, а остальное, уже было в его голове, а точнее в его душе, переполненной раздумьями, а иногда и мучительными сомненьями, которыми он и хотел поделиться с невидимыми слушателями.
Каждый раз, садясь за стол с микрофоном, он очень явственно представлял себя стоящим в церкви, перед многочисленными верующими ждущими от него праведного слова и верящими ему как своему духовнику. И когда он это видел перед внутренним взором, то успокаивался и беседа-проповедь текла легко и свободно.
Многие его знакомые из высшего клира и священники во всех концах Московской Патриархии, говорили о нем, что Владыке Серафиму дана Божья благодать устного слова, благодать церковной проповеди.
А Владыка, помня притчу рассказанную Иисусом о использовании талантов, старался не скрывать эту своею чудесную способность говорить и рассказывать сложные вещи простым и сильным языком, и часто выступал перед разного рода аудиториями.
В интимных беседах, он говорил, что видит свою жизненную задачу в том, чтобы рассказывать людям о христианстве и о жизни нашего Спасителя.
И каждый раз, начиная проповедь, он чувствовал, как в душе поднимается волна вдохновения, а в уме, оживали картины того, о чём он рассказывает.
На слушателей и зрителей, это производило сильное, почти магическое впечатление и многие послушав Владыку Серафима хотя бы раз, тянулись к нему, хотели слушать и слышать его чудесные истории о подвижниках веры и через время, приходили в церковь с просьбой помочь им стать такими же христианами, каким им показался и на самом деле был Владыка...
Старость
А годы жизни Владыки всё шли и шли, складываясь в десятилетия. Вот стало ему шестьдесят. Потом семьдесят и незаметно, бытование подошло к восьмидесяти. И в его всегда собранной подтянутой фигуре проявились черты старения.
Плечи незаметно, год за годом клонились к низу. Доброе и улыбчивое лицо, со временем изрезали морщины. И борода, некогда густая и блестяще-чёрная, поредела и поседела. Голос стал хриплым и прерывистым, но когда он говорил с людьми, то преображался и казалось молодел на глазах.
Уже после семидесяти, несмотря на скромную диету, начались проблемы с желудком. Но главное, в стареющее тело пришла боль. Суставы ныли и болели, когда он уставал, после длинных прогулок. Сердце начинало биться и ворочаться в груди, после самой пустячной нагрузки. И все время хотелось полежать, чтобы не чувствовать этой изнуряющей боли во всем теле.
О происходящем с его стареющим телом он никому не рассказывал, но близкие люди и внимательные прихожане начинали понимать, что годы не щадят и любимого Владыку!
...Всё чаще, сидя у себя в квартирке на задах храма, Владыка задумывался о преемнике и начал подыскивать себе подходящего молодого священника, исподволь расспрашивая и узнавая характеры и глубину мыслей и поступков многих своих знакомых, как у себя в епархии, так и в России, где он бывал довольно часто, особенно последнее время.
На одной из встреч московской верующей интеллигенции, Владыка, как всегда сидя в центре кружка внимательно слушающих людей заметил молодого священника, в старенькой рясе. Который смотрен и слушал не замечая ничего вокруг себя. В конце беседы, как всегда были вопросы. И этот священник смущаясь спросил Владыку, как можно стать проповедником, которого люди будут не только слушать, но и понимать о чём он говорит?
Знаете - начал Владыка - я когда говорил первые проповеди, то очень смущался. И слова с языка слетали какие-то неловкие и начав, я часто не знал, как продолжить тему.
Но вот однажды, я так переживал, что в середине проповеди, вдруг перестал думать о том как меня видят и воспринимают окружавшие меня прихожане.
И получилось так, что слова полились из меня сами собой и мысли шли ровным и последовательным строем.
И тогда, я. понял, что надо во время проповеди отпускать на волю свои мысли, а голова, и наверное больше сердце, найдут нужные слова.
Ведь мы же годами, десятилетиями учимся, читаем книжки, обдумываем многие вещи в голове. И всё это в нас есть, то есть остаётся. И вот когда расслабляешься, то всё накопленное за эти годы, выходит само собой.
Владыка посмотрел на смущённого священника и закончил: "Вот и вы попробуйте так сделать. И я уверен что у вас получится...
После этой беседы, Владыка однажды встретил молодого священника в Даниловом монастыре, поговорил с ним и увидел, что это возрастающий талант, глубокая и молодая душа, нового поколения верующих, которые пришли в церковь уже после университетов и которые несут в себе глубину нового понимания и Библии, и современной жизни.
И вот тогда-то и решил Владыка Серафим пригласить отца Антония, под таким именем был пострижен этот священник.
И уже позже, на встрече с Патриархом, Владыка Серафим, попросил Его Святейшество отпустить Священника Антония, к нему в епархию, викарием. И Патриарх дал согласие. Он тоже знал молодого клирика и тоже заметил в нём и глубокий ум, и крепкую цельную веру...
Беседа о смерти.
В трапезной церкви проходила очередная беседа Владыки. Когда народ собирался, Владыка выходил из своей маленькой квартирки, вход в которую был через трапезную и поклонившись притихшей аудитории, проходил к столу и садился лицом к присутствующим.
И начиналась беседа...
- Сегодня, я хочу побеседовать о смерти человеческой и об отношении к ней каждого из нас. Я помню из учебника логики, силлогизм, доказывающий смертность каждого, любого из нас. Там было написано приблизительно так: "Кай человек... Все люди смертны. Значит Кай тоже умрёт...".
Тогда мне было лет двадцать и понимая умом, что я тоже как все люди смертен, не верил, что тоже умру. Более того, я даже не верил в то, что я когда-нибудь стану старым. Смерти я не боялся, ещё и потому, что не хотел жить долго. Вокруг, было так много смертей, а это было во время большой войны и потому в достижение хотя бы шестидесяти лет, верилось с трудом. Да может быть и не очень хотелось жить долго. Думаю, что это был обычный юношеский максимализм...
И вот сегодня, как то странно сознавать что мне уже далеко за семьдесят, а жизнь начинает нравиться всё больше и больше...
Владыка весело рассмеялся и слушатели тоже заулыбались, видя добродушное веселье этого открытого и оптимистически настроенного человека. Этим Владыка Серафим привлекал самых мрачных своих прихожан.
В отличии от многих и многих православных иерархов, он любил юмор и часто подшучивал сам над собой. Его простота подкупала и заставляла многих пересмотреть свои взгляды на православие, как на веру с грустными корнями...
- Конечно я видел стариков вокруг, и даже много стариков. Но поверить, что когда-то и у меня выпадут волосы и в оставшихся появится седина, что лицо моё станет морщинистым, как печёное яблоко, я не мог...
Владыка этим замечанием ещё раз вызвал улыбку на лицах прихожан.
- И вот прошли годы и я вдруг начинаю осознавать, правда очень медленно, что я становлюсь всё ближе к смерти, и уже начинаю верить в то, что я стал старым человеком...
И тут, мне вспоминается латинская поговорка: "Никто не стар настолько, чтобы не верить, что он проживёт ещё хотя бы один год"
Вот и я сегодня, утешаю себя тем, что умру не завтра и потому ещё остаётся много времени, чтобы радоваться жизни, думать, разговаривать с людьми, вспоминать свою прошлую молодую и часто бестолковую, а иногда и грешную жизнь.