— Как это ни неприятно, я понимаю, почему они там ведут себя тихо, — сказал он как-то Силэтр. — У них мало еды, но и их самих осталось немного после грабительского господства гради, как и после войны. То малое, что у них есть, вместе с тем малым, что мы смогли им дать, как раз составляет приблизительно столько, сколько им требуется, чтобы продержаться.
Его жена кивнула.
— У селян жизнь никогда не была легкой. — Будучи сама дочерью селянина, она знала, о чем говорит. Через секунду она добавила: — Ты сделал все, что мог, и гораздо больше, чем многие господа даже попытались бы.
— Звучит словно эпитафия, — сказал Джерин, смеясь. Через мгновение, как и однажды, но с Дареном, он и Силэтр сложили пальцы особенным образом, чтобы отогнать зло. Покончив с этим, Лис глубоко вздохнул. — Мы прошли через это.
Силэтр вновь кивнула.
— Да, прошли. И теперь все должно стать лучше, ведь хуже уже быть не может?
— Затем-то мы и живем, — ответил он. — Чтобы узнать, а не может ли стать еще хуже.
Силэтр больно ткнула его в бок, и ему пришлось признать (хотя и не вслух), что вполне по заслугам.
По сравнению с обычными зимами эта оказалась не слишком суровой. К счастью для Джерина, ибо он опасался, что боги гради, если им удастся освободиться зимой, сделают все возможное, чтобы накрепко заморозить северные земли. Однако ничего подобного не случилось, и, когда пришло время, зима уступила дорогу весне. На бывших голых ветвях дубов и кленов, яблонь и слив появились листочки. На лугах выросла молодая травка, пробиваясь сквозь мертвую желто-коричневую поросль прошлого года. Крестьяне вооружили плугами свой тягловый скот и приступили к посадке пшеницы и ржи, овса и ячменя. Джерин благословил Бейверса, надеясь, что бог его слышит.
В середине весны возникла новая причина для беспокойства: Эллеб, Мэт и Тайваз достигли полнолуния одна за другой. Однако ему не доложили ни об одном нападении оборотней на стада или на крестьян. Он также надеялся, что Мэрланз Сырое Мясо не подвергся метаморфозе ни в одну из этих ночей.
И тут, когда вроде бы все успокоилось и на горизонте не маячило никаких тревог, из крестьянской деревни, соседствующей с Лисьей крепостью, прибежала повитуха, чтобы сообщить ему, что Фулда родила мальчика. Он хлопнул себя рукой по лбу, злясь на свою неожиданную забывчивость и не понимая, как это неизбежное и неуклонно приближающееся событие могло вылететь у него из головы.
— И как выглядит незаконнорожденное дитя Маврикса? — спросил он.
— Лорд король, вам лучше взглянуть самому, — ответила повитуха, крепкая женщина средних лет по имени Радвалда.
Итак, Лис последовал за ней в деревню. Она показала ему хижину Фулды, но не выказала большого рвения войти туда. Пожав плечами, Джерин пригнул голову и шагнул через порог.
Его глазам понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте. Когда же это случилось, он увидел Фулду, сидящую на кровати. Она вовсе не выглядела такой изможденной, как прочие женщины, которых ему доводилось видеть сразу после родов. Видимо, это было одним из преимуществ божественного материнства.
Улыбаясь, она подняла вверх новорожденного малыша.
— Разве он не красавец, лорд король? Я собираюсь назвать его Фердулфом.
— Привет, Фердулф, — сказал Джерин.
Глаза Фердулфа, до того закрытые, неожиданно открылись.
— И тебе привет, — ответил новорожденный полубог. Четко и совершенно недетским баритоном.
Джерин взглянул на Фулду. Та кивнула.
— О боги, — только и смог сказать Лис.