— Э-э, лучше бы заменить каску красноармейской будёновкой, — подправил образ Алексей. — И злобный оскал смени на придурковатую улыбку — нечего публику пугать. Пусть лучше считают казаков смешными, а не страшными.
— Ладно, — рассмеявшись, кивнул Перейра. — Но в другой руке ты будешь сжимать анархистское знамя с лозунгом: «Анархия — мать порядка!».
Глава 4
Смешные казаки
Маскировка истинной силы парагвайского казачества дала, к началу южноамериканского лета, ожидаемый результат — за границей стали относиться пренебрежительно к военно–технической и экономической мощи невеликого Парагвая. Концепция «Свободного порта Асунсьона» получила негласное одобрение правительств развитых стран Европы, как удобный инструмент обхода законодательных запретов в торговле с Советской республикой. К тому же большевики, в свете принятой новой экономической политики, сильно расширили торговые связи. Однако чтобы получать промтовары, машины и станки из Европы и Америки комиссары вынужденно проводили все закупки с наценкой, через фирмы нейтрального Парагвая. При этом какая часть товара путешествовала до Асунсьона, а какая перемещалась морскими судами прямо в советские порты — никто доподлинно не ведал. И уж совсем никто из чужаков не знал: какая доля действительно оставалась в Парагвае.
Скорость проводки денежных платежей через радиосеть «Казацкого банка» приятно поражала клиентов. Но особенно нравилась теневым маклерам абсолютная секретность финансовых операций. И пока законы капстран препятствовали торговым контактам с коммунистическим режимом, парагвайская банковская сеть оставалась удобным инструментом.
Касательно нелегальной торговли товарами сомнительного происхождения, и всемирной воровской кассы — правительства цивилизованных стран лишь выражали озабоченность, но повлиять на казаков–анархистов никак не могли. Ибо закрывать воровскую лавочку в Асунсьоне не желали — «Свободный порт» приносил воротилам мирового бизнеса сплошную пользу, а вред лишь мелким обкраденным обывателям. Ну а джентльмены удачи всех мастей, те просто были счастливы от появления укрытой от правосудия пиратской гавани и судами тащили добычу на реализацию. Несмотря на то, что четверть от стоимости награбленного оседала в казацких кассах, поставщики не роптали. Товары из «Свободного порта» растекались опять по всему миру, но уже как легально приобретённые. Даже советским комиссарам было удобно реализовать в Парагвае экспроприированные у царя и дворян культурные сокровища старой империи.
— Побойтесь бога, господин Ронин, это же сущий грабёж! — пришёл жаловаться на произвол казацкого начфина торгпред Советской республики в Парагвае.
— Сёма лишнего не заплатит, — отрицательно замотав головой, защищал бережливого хозяйственника владыка Парагвая. — На лондонском аукционе вы и того не выторгуете. Сейчас весь рынок завален ювелиркой и антиквариатом, вывезенными белогвардейскими эмигрантами. Товар вылежаться должен, цену набрать, а вам денежки сейчас подавай.
— Ну вы же бывший революционер, вы же должны сочувствовать трудовому народу, — давил на сознательность хитрый комиссар.
— Искренне сочувствую, — погладив ладонью золотое распятие, склонил голову идейный батюшка анархист. — Потому и помогаю товарищам, однако зря казацкую казну опустошать не дам. Лучше скажите, уважаемый, почему в Москве решили ограничить закупки парагвайских автомобилей.
— Берём в объёмах половины алтайской золотодобычи, — недовольно засопел торгпред. — Уж больно дорого вы свои паровички цените, по стоимости американских авто продаёте.
— Так в Сибири же бензина нет, а дров горы, — расхваливал преимущества паровичков производитель. — Мы же, по вашему требованию, поставляем машины с газогенераторными двигателями.
— Слабоват движок, — пренебрежительно фыркнув, скривился комиссар. — И пары разводить долго.
— Так вы же сами отказались от электромобилей, — всплеснув руками, напомнил каприз советского наркомата Алексей. — Хотели сэкономить на дорогих пароэлектрогенераторах и аккумуляторах.
— Весь мир отказался от электромобилей и паровиков, — подняв указательный палец, привёл веский аргумент торгпред. — Одни парагвайцы упорствуют, технический прогресс хотят вспять повернуть.