Раймон рванулся, но хватка стража была крепка, а сам полуэльф уже выдохся. Ярость сменилась усталостью и отчаянием. Их было больше. Но даже если он был сильнее, они просто звали на помощь других. Он зло ухмыльнулся, подумав о том, что так было всегда.
– К Беллу! – приказал Тамлин, стараясь не выдать дрожи в голосе.
Сопротивление не имело смысла. Раймона потащили вверх по лестницам. Боль постепенно просыпалась в местах ушибов, которые, как оказалось, покрывали всё его тело.
Всё было почти так же, как много раз, только теперь его не поставили перед троном, а швырнули на пол, заставляя упасть на колени.
– Что опять? – Белл лишь на секунду отвлёкся от бумаг, которые читал, чтобы бросить на него короткий взгляд.
– Драка. С господами Тамлином, Твеном и Лангом.
Белл удивлёно приподнял бровь.
– Он совсем взбесился? – Белл уставился на Раймона тяжёлым взглядом. – Слугу, ударившего господина, в любом доме накажут смертью или изгнанием. Моё милосердие безгранично, помни об этом. – Белл поднял глаза на воинов. – Всыпать ему пятьдесят плетей.
***
Каждый удар разбегался волнами боли по истерзанному телу.
– Сорок пять, – отсчитывал монотонный голос Дарина, и плеть снова врезалась в изорванную спину.
– Сорок шесть, – Раймон стискивал зубы, чтобы не закричать. Наказание проходило во дворе, над ямой для пленников, и каждый, кто желал, мог увидеть распростёртое на камнях тело юноши.
– Сорок семь, – Раймон уже не мог понять, наваждение это, или в самом деле там, среди праздных зевак – бледное, как снег, лицо Ингрид.
– Сорок восемь, – глухой рык вырывается из горла, и Раймон закрывает глаза, чтобы не видеть этого миража.
– Сорок девять, – кровавые круги плывут перед глазами, и весь мир тонет в боли. Такого наказания он ни получал ещё никогда.
– Пятьдесят.
Свистящий выдох, когда плеть последний раз опускается на измученную спину. Нет сил двигаться и тем более встать.
Сквозь опущенные веки Раймон видел, как медленно разбредаются зеваки. Умереть бы здесь, на холодном камне, влажном от крови….
Ледяные пальцы коснулись обнажённого плеча, и Раймон вздрогнул, резко распахнув глаза.
– Инг…
Ингрид поджала губы. Казалось, её мучили какие-то сомнения.
– Я сейчас вылечу.
Пачкая в крови белоснежные рукава, она принялась водить пальцами над ранами, оставленными плетью.
Раймон замер. Столько раз он представлял себе, как снова увидит Ингрид… Там, в мечтах, он был спасителем, вырывающим нежное тело из рук нежеланного жениха и увозившим прочь в своём седле… Реальность разрывала мечты в клочья так же легко, как кнут живую кожу.
– Инг… – Раймон поймал тонкие пальцы и поднёс к губам. Все слова, подготовленные заранее, выветрились из головы. – Уйдём отсюда, – сказал он просто.
Ингрид замерла.
Отпустив ладонь любимой, Раймон сел и заглянул Ингрид в глаза.
– Уйдём, ведь тебе тоже нечего ждать. Ты не хочешь той судьбы, которую приготовили для тебя отец и брат.
– Не хочу? – на лице Ингрид проскочила тень любопытства, но голос оставался ледяным. – Полагаю, ты считаешь, что я хочу скитаться по чужим городам без денег и еды? Самой стать пищей для вампиров и других чудовищ? Или тебе есть, что мне предложить, Раймон?
Раймон стиснул зубы. Ингрид была права, и они оба это знали. Там, по другую сторону зачарованных стен, Ингрид не было места.
Девушка вырвала руку из ослабших пальцев Раймона и пошла прочь, а полуэльф долго ещё сидел, пытаясь осмыслить всё то, что произошло с ним за последнее время. Может, это и было неблагодарностью по отношению к семье. Может, он и нарушал волю Тауфина… Но оставаться здесь, когда любая попытка дать отпор обидчикам приравнивалась к смерти, он не мог. Не мог он и уйти, оставив Ингрид одну.
Глава 6. Сватовство
Нежелание Ингрид бежать было серьёзной помехой планам Раймона. Нельзя сказать, чтобы и сам он не задумывался о том, что будет делать за стенами башни. Здесь у него, по крайней мере, были еда и кров – слово своё Белл держал честно. То и дело скрипя зубами, Раймон думал о том, как ловко Белл подкупил всех своих врагов. Дети Айниры жили на правах принцев, и мать никогда не решилась бы рискнуть их статусом. Ингрид получала сомнительную возможность выбирать себе жениха – правда, среди тех, кто устраивал брата. Любой же её неверный шаг грозил ей совсем уж нежеланным браком – и ещё один противник Белла не решался теперь бунтовать. Ему, Раймону, Белл предложил то, что, как он считал, должно было подкупить нищего из Дорлифена. Но как бы ни было стыдно за это Раймону, такая плата была для него слишком мала. Теперь, когда он знал, что эльфы не слишком-то отличаются от людей, когда понимал себя и свою сущность, их презрение уже не казалось ему естественным.