– Р-раймон… – выдохнул юноша, заставляя себя не дрожать от страха.
– Я спросила: «Кто ты?» – повторила вопрос вампирша, и теперь в её голосе чувствовалось лёгкое раздражение. – Тебя бросили нам как подачку, или ты шпион?
– Что?.. Нет… я не знаю… Мы… Я… Я просто немного провинился. И Белл… Сын главы дома, господин Белл, он приказал бросить меня к… – мальчик запнулся, не решившись повторить последние слова Белла.
– Понятно, – вампирша убрала руку и бросила косой взгляд на своих сокамерников.
– Всё-таки еда, Свеа! – сообщил один из них, сидевший прямо на грязном полу.
– Если и так… Ты же не хочешь отравиться?
По рядам вампиров прошёл нестройный гул.
– Он не может тебе врать, – добавил другой.
– Я бы не была так уверена, – отрезала та, кого звали Свеа, и снова повернулась к Раймону. Некоторое время она просто молча вглядывалась в глаза полуэльфа. – И всё же: кто ты? – спросила она. – Для воина ты слишком мал.
Раймон пожал плечами. Поджал губы. Врать он и правда не мог. Но и что ответить – не знал.
– Тауфин сказал, что я его приёмный сын.
– И он швырнул приёмного сына на съедение пленным?
– Не он… Белл…
– Да… Сын главы дома. Твой брат, – Свеа усмехнулась и сложила руки на груди. – Так к кому же он велел тебя бросить? Как он нас назвал, Раймон?
Мальчик сглотнул.
– … к другому зверью, – выдавил он, чувствуя, что рот открывается сам собой.
– Похожи? – Свеа улыбнулась.
Раймон покосился на вампиров, скрывшихся в темноте.
– Они просто голодны, – сообщил Свеа спокойно. – Нас не кормят почти неделю. Не каждый может это вынести. Неделю назад нам швырнули вниз поросёнка, но мы не едим свинину. Для нас это куда хуже, чем для тебя, к примеру, крысятина.
– Вы едите людей, – сказал Раймон, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал.
– Такова наша потребность, – кивнула Свеа. – Но я бы не сказала, что мы вас едим. Люди приходят к нам сами, сами берут нашу силу и отдают взамен кровь. Так же делают и эльфы. А нам просто нужно жить.
Слова вампирши звучали не очень убедительно, но на её стороне была сила – и всё же она ей не пользовалась.
– Вы…
Мальчик замолк.
– Договаривай, – Свеа усмехнулась. – Хочу знать, как ты это назовёшь.
– Вы съедите меня? Убьёте?
– Не съедим и не убьём. Но, думаю, ты должен понимать, что раз уж попал сюда – для нас это отличная возможность.
Раймон сглотнул.
– А вы… вы… будете меня готовить?
Свеа окинула Раймона оценивающим взглядом и криво усмехнулась.
– Вообще я бы не против. Но боюсь, толку от этого будет мало. Ты перепугаешься вдрызг, а силы я тебе всё равно не передам – лишней у меня нету.
– Вы боитесь, что я буду звать охрану, – Раймон заметно осмелел, обнаружив хоть один способ давления на собеседницу.
Свеа помолчала.
– Я просто не хочу принуждать, – сказала она спокойно. Взгляд её зелёных глаз встретился со взглядом чёрных глаз Раймона. Раймон понял, что Свеа так же, как и он, не знает, придёт ли охрана на его зов. Но никто из них не хотел проверять.
Ответить Раймон не успел. Сквозь решётку вниз упал маленький камушек, и послышался негромкий нежный голос:
– Раймон! Пс!
Раймон вздрогнул, узнав говорившую.
– Ингрид? – он торопливо встал под решётку. – Ингрид, ты выпустишь меня?
Ингрид замешкалась.
– Я не могу, – сказала она тихо. – Не могу, Белл узнает… Раймон, отец вернётся через две недели. Он его накажет, обещаю.
– Через две недели, – медленно повторил Раймон, и взгляд его невольно наткнулся на стоящую в углу Свеа. По спине пробежал озноб.
– Раймон! – снова услышал он голос Ингрид. – Прости, что не заступилась. Мне… стыдно.
Раймон не ответил. Ему казалось, что он тонет в гипнотизирующем взгляде бледно-зелёных глаз.
– Раймон! – новый камешек упал вниз и больно стукнул Раймона по плечу, выводя из транса. – Раймон, готовь руки, я принесла тебе булочек. Ничего другого не нашла.
Раймон послушно протянул руки перед собой и увидел, как сквозь бреши в решётке в его ладони по верёвочке спускается змейка из золотистых полукруглых хлебцев. Когда последняя оказалась у Раймона в руках, Ингрид обрезала верёвочку.
Раймон поднял глаза, вглядываясь во взъерошенную голову с глазами в пол-лица. Оттого, что Ингрид нависла над решёткой вниз головой, коса растрепалась, и пушистые локоны окружили контур головы солнечным ореолом.